Да здравствует герцог!

Пролог
Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4
Эпилог

Пролог

 

Светило нежаркое весеннее солнце. Дул легкий ветерок. Снег почти сошел, но в темных углах узких улочек Мёрцбурга он еще лежал, листвы на деревьях не было и подавно, зато уже набухли свежие почки. На главной площади толпился народ. Все глазели на глашатая, кричащего с телеги. Рядом с ним, на земле, стоял, широко расставив ноги, сержант с поднятой вверх алебардой. Его грудь закрывала блестящая на солнце кираса, из-под которой виднелась кольчуга. На голове его красовался острый шлем. Неподалеку стояло еще пять рослых пехотинцев с алебардами. Все они были облачены в кожаные доспехи.

- Герцог Апельгардский объявил нам войну, посягнув на родовое право нашего достопочтимого герцога вернуть плодородный Эйзенхейм,  - декламировал глашатай, - Любой желающий вступить в ряды нашей славной армии будет с достоинством принят. Вас ждет ежемесячное жалование и ежедневный паек! Сержант запишет вас в один из полков в зависимости от ваших умений, где вам будет выдано оружие и обмундирование.

Глашатай умолк. Из первых рядов толпы вышел долговязый парень деревенской внешности в лохмотьях.

- Как звать? – громогласно спросил сержант.

- Кунц Вебер.

- Подписывай здесь.

Парень взял перо и неумелым движением поставил крестик.

- Полезай в одну из телег. Следующий!

Вышел среднего роста крепкий черноволосый мужчина лет тридцати, по виду – уроженец южных краев.

- Имя!

- Пьетро Кантаре.

- Подписывай здесь.

Мужчина изящно вывел красивую и аляпистую роспись.

- Полезай в телегу. Следующий!

Невысокий румяный юноша с нежным пушком вместо усов и русыми волнистыми волосами подошел к выставленному прямо на гранитные камни площади столику, за которым сидел сержант.

- Имя!

- Пауль Розенблюм.

Сержант усмехнулся.

- Подписывай здесь.

Юноша поставил небрежную закорючку.

- Полезай в телегу. Следующий!

 

Часть 1

I

 

Пауль упал на землю прямо в грязь. Пот градом катился по его лицу, а тяжелая кираса мешала встать.

- Молодец, Ридель, - обратился к сопернику Пауля сотник Шрёдер, - Но при блоке держи меч чуть выше, а то открыта голова. Это пока вы тренируетесь деревянным оружием, а в бою вам всем мигом головы разнесут. Вам всем определенно разнесут! Вы - худший полк, который мне доводилось готовить к битвам! Видели бы вы, какие были воины десять лет назад! Вот времечко-то было. А что касается тебя, нежный бутон розы, - сотник повернулся к кое-как поднявшемуся Паулю, - Ты вообще никуда не годен. Через неделю выступаем, - сотник начал орать, - а он толком меч держать не может! Я таких плохих вояк в жизни не видывал! Продолжайте тренировку, бездельники!

Сотник отвернулся, наблюдая другую пару. Ридель нанес удар, Пауль отпрыгнул, а затем сам попытался ударить соперника, но тот блокировал, и меч атаковавшего отскочил так, что сбил с сотника остроконечный шлем, отделанный изнутри добротной кожей, под которым скрывалась огромная, на всю голову, блестевшая на солнце лысина. Сотник в мгновение ока обернулся и заорал, зло глядя на Пауля:

- Болван! Неумеха! Да как ты умудрился! Да я в первый раз вижу такого обалдуя! Ни один, ни один, кого я тренировал до этого не был таким дурнем! Все воины, как воины, может, не все у них получается, но сражаться могут,  а этот… этот…

Сотник поднял сбитый шлем, надел его и, выдержав паузу, провозгласил:

- Тренировка окончена. К полудню всем быть на поле со стороны моей палатки. А пока – свободное время.

Пауль оставил доспехи и деревянный меч у специальной стойки и присел на перевернутый ящик недалеко от казармы. Уже третий день он выбивался из сил на тренировках, пытаясь освоить оружие, а прогресса никакого. Мысли Пауля, удрученного неудачами, поплыли, и он размечтался. Вот он освоил настоящий боевой меч, Апельгардцы наступают, штурмуют Мёрцбург, врываются на улицы города, он сражается с закованным с ног до головы в железо воином, но неожиданно его отвлекает крик: «На помощь!» Он оборачивается и видит, как враги схватили Гретхен, хорошенькую полноватую дочку булочника, которая, честно говоря, не обращала на него никакого внимания. Он бросает своего противника и бежит спасать ее, один расправляется с тремя врагами, затем с воодушевленным криком бросается в толпу врагов, переломив ход боя. А после красавица Гретхен в освобожденном от врагов Мёрцбурге целует его…

К Паулю подошли два новобранца – Кристиан Ридель, его соперник на тренировке, и Клаус Мейер, друг Кристиана.

- Ну что, Розенблюм, опять в грязи вывалялся? – начал Кристиан, - Тебе бы с такой фамилией лучше цветочки собирать да веночки плести.

Тут он противно загоготал, довольный своей шуткой. Клаус тут же подхватил его смех. Паулю очень хотелось бы набить им морды, но он не мог: эти двое были старше, выше и крепче. Он просто встал и пошел прочь. Дурацкая фамилия, не подходит для героя.

- Иди, иди, не спасешься, - услышал он вслед, - На тренировке снова получишь хорошую порцию ударов деревяшкой.

Пауль сделал вид, что пропустил эти слова мимо ушей, и направился дальше. Через некоторое время он остановился перед шатром, в котором размещался лазарет. Молодой человек бросил на него взгляд, размышляя о превратностях воинской службы. В этот момент из лазарета вышел мужчина средних лет в коричневом балахоне.

- Кто таков? - спросил он.

- Пауль Розенблюм, воин Первого Мёрцбургского полка, - четко, скороговоркой, как учил сотник, произнес тот.

- И чего тебя на войну потянуло? Молоко ж еще на губах не обсохло! Я понимаю тех болванов, которые ничего не умеют делать и которым не на что жить, поэтому они и нанимаются в армию. Или ты тоже ничему не обучен, и эта война оказалась единственным средством твоего существования?

- Как не умею? – Пауль гордо поднял голову, - Я не успел закончить обучение на лекаря у отца – зимой умерли родители, - тут Пауль с грустью опустил голову.

- Раны перевязывать умеешь?

- Умею, - Пауль снова воспрял духом.

- От лихорадки лечить умеешь?

- Тоже умею!

- А чего в таком случае в пехоту пошел? Нужно было сразу к лекарям. Ладно, будешь моим помощником.

- А как же сотник?! Если я к полудню не явлюсь, он мне голову оторвет.

- Об этом не беспокойся, я ему сам о тебе доложу. Мне помощники нужны, чем больше, тем лучше. Во время битв у нас работы будет не меньше, чем у воинов. Да и после не придется отдыхать.

 

II

 

Пауль стоял на плацу вместе с лекарем и двумя другими его помощниками неподалеку от капитана, читавшего Первому Мёрцбургскому полку новый приказ герцога. Наконец-то ему не пришлось облачаться в эти тяжелые, неуклюжие доспехи. Полковым лекарям в качестве оружия полагался только короткий кинжал, спрятанный под грубым балахоном темно-коричневого цвета.

- Я, герцог Генрих Второй Мёрцбургский, - читал капитан, - повелеваю, чтобы отныне и впредь полковые лекари проверяли продовольствие, поставляемое нашей доблестной армии. Негодная к употреблению пища будет выброшена, а недобросовестный поставщик наказан.

- Ура! Да здравствует герцог! – прокричали все три раза.

- Ура! Да здравствует герцог! – кричал Пауль, и его голос сливался с другими в общем хоре.

С этого дня каждый день лекарь и три его помощника по очереди осматривали поставляемые продукты. Больше серьезной работы пока не было. Однажды заявился Кристиан Ридель с рассеченной на тренировке бровью, который, завидев Пауля, сделал вид, что впервые его видит. После пришел Клаус Мейер, вывихнувший руку.

- Как?! Каким образом?! – удивлялись помощники. Лекарь же, вправляя сустав на место и крепко бинтуя руку, посмеивался:

- Сдается мне, не на того нарвались вы с приятелем.

Клаус во время проводимой с его рукой операции насуплено молчал.

 

- И все-таки, зачем ты пошел на войну? – спросил лекарь Пауля, когда настала очередь последнего проверять продовольствие.

- Я хочу, герр Кюхенберг, послужить на благо нашего славного герцогства! Этим Апельгардским яблочникам никогда не завладеть нашими землями! Эйзенхейм наш! – гордо ответил тот.

- Да, конечно. Он принадлежал нам, пока Фридрих Мёрцбургский, дед нашего славного герцога, не потерял его. А Генрих Первый Мёрцбургский, отец нашего герцога, за свое недолгое правление не успел ничего сделать для его возвращения. Но не стоит забывать, что в старину Эйзенхейм принадлежал Виттельбахскому герцогству.

- Так вы против того, что Эйзенхейм наш?! – в запале вскричал Пауль.

- Нет, - лекарь усмехнулся, - я всей душой за это. Да и Виттельбахское герцогство, потеряв могущество, давно уже не претендует на эти земли, хотя и имеет на это право ввиду сложившихся обстоятельств. Но война началась именно из-за Эйзенхейма.

- Ну и пусть, - Пауль задорно упер руки в боки, - Все равно мы победим.

 

III

 

По полкам разнеслось известие, что к полудню прибывает Генрих Мёрцбургский и устраивает смотр войск Мёрцбургского гарнизона. «Наконец-то я увижу герцога, - думал Пауль, - Интересно, какой он?»

Вскоре войска были построены на лугу с пожухлой после зимы травой - первый и второй пехотные полки, стрелковый полк и конный полк в вычищенных до блеска доспехах. Лекарь, выходя из шатра, обратился к помощникам:

- Следуйте за мной. И глядите в оба. Запомните, мы сейчас будем не только участвовать в смотре войск, но и работать. Если кому-то из свиты или из воинов станет плохо, нужно оказать первую помощь. О, вот и герцог, - и лекарь устремил взгляд на холм.

На вершине в лучах полуденного солнца показался герцог на белом коне.  Внимание Пауля привлекла гвардейская рота, состоящая из рослых молодых мужчин в вороненых кирасах, шлемах с открытыми забралами и красных плащах, отделанных меховой подпушкой, - личная охрана герцога, расположившаяся на конях поодаль. По ветру гордо реяли Мёрцбургские стяги, на которых на светло-синем фоне был изображен желтый грифон в красной короне. Свита на конях сопровождала герцога.

Пауль устремил свой взор на герцога, объезжающего войска. Генрих Мёрцбургский, мужчина лет тридцати-тридцати пяти, среднего роста, с выглядывающими из-под берета с красной лентой, свисающей на правое плечо, светлыми волосами, в кирасе, на которой было выгравировано изображение грифона, выглядел очень изящно, манеры его были безупречны, и на Пауля он произвел наилучшее впечатление – молодой человек был просто в восторге.

- Доблестные воины! Защитники! – начал Генрих Мёрцбургский, - Настал ваш час сказать решающее слово в войне. Герцог Вильгельм Апельгардский недоволен тем, что Эйзенхейм и сопредельная область перешли во владение Мёрцбургского герцогства. Однако он забывает о том, что триста лет назад мой славный предок, Максимилиан Храбрый, захватил Эйзенхейм у Виттельбахского герцогства. Да, пятьдесят лет назад наше герцогство переживало далеко не лучшие времена, и Эйзенхейм был захвачен Апельгардом. Но эти земли добыты кровью наших предков! Так восстановим же историческую справедливость! Завтра вам предстоит выступать в поход. Так не посрамите же наше славное герцогство! Бейтесь храбро и встретьте врага достойно! Не бывать Апельгардцам на Мёрцбургской земле!

- Ура! Да здравствует герцог! Слава Генриху Мёрцбургскому! – трижды прокричали все.

Генрих Мёрцбургский, совершив объезд войска, в окружении свиты и гвардейской роты направился к специально приготовленному шатру. Речь герцога произвела на Пауля неизгладимое впечатление – он был просто в восторге. «Эйзенхейм наш. Не бывать ему у Апельгардцев, - вертелось у него в голове, -  За такого герцога и жизнь можно отдать. Вот бы спасти его в бою и с честью погибнуть! Или выжить и стать Мёрцбургским героем».

 

- Покушение на герцога! Герцог ранен! - вдруг услыхал молодой человек со стороны шатра.

Кюхенберг и все три его помощника сразу же бросились к месту, откуда доносились крики, как, впрочем, и все другие лекари и воины, однако прибыли они раньше, так как находились ближе всего к шатру. В общей сумятице Пауль почти ничего не разглядел, кроме двух гвардейцев, уводящих куда-то невысокого субъекта средних лет в одежде горожанина.

- Ваше высочество, разрешите осмотреть рану, - Кюхенберг протиснулся к герцогу.

- Ваше высочество, - подоспел один из приближенных, - Ваш личный лекарь здесь, и он к вашим услугам.

- Нет-нет. Я такой же воин, как и все остальные. Пусть полковой лекарь делает свою работу. Пожалуйста, - герцог повернулся к начальнику Пауля, - окажите мне помощь.

Лекарь достал нож и осторожно срезал рукав.

- Рана нанесена кинжалом. Неглубокая, но перебита аорта. Сейчас я остановлю кровотечение и обработаю рану. Но потребуется ежедневная перевязка в течение недели.

 

- Эх, как жалко, - тихо вздохнул Пауль после того, как перевязка была закончена, - Такое хорошее платье испорчено. Ведь, как известно, одежду герцогов не зашивают, они носят только новое, без изъянов.

- Нашел, о чем беспокоиться, - шепнул ему другой помощник полкового лекаря, - У герцога сто таких платьев.

Лекарь и его помощники вернулись в свой шатер.

- И кому потребовалось покушаться на герцога? - недоумевал Пауль.

- Может, Апельгардец пробрался? – предположил один из помощников.

- Покушение на герцога нас не касается, - прервал разговор Кюхенберг, - Оно касается только самого герцога.

 

IV

 

На следующий день армия выступила в поход. Капитан приказал Первому пехотному полку запевать песню, и Пьетро Кантаре звучным голосом затянул старинный воинский марш.

Поздним утром к войскам присоединились арбалетчики из Вертенберга, во все времена славившегося меткими стрелками. После полудня прибыли пехотинцы из Южного Айзенфорта и тяжелая конница из северных земель. Чуть позднее прискакали легкие кавалеристы с востока. Поздним вечером прибыло ополчение из Вертина.

- Ох, и достанется вертинским офицерам на орехи, -  заметил Михель Крамер, один из помощников лекаря, - Герцог не любит, когда нарушают дисциплину.

Рыжий веснушчатый Михель, молодой человек лет двадцати-двадцати двух, казался Паулю гораздо более опытным, нежели он сам, однако чрезмерно насмешливым, из-за чего Пауль не раз сдерживал свой гнев, чтобы не одернуть его резким словом.

- Может, и не достанется, - возразил Пауль, - Бой ведь намечен на завтра.

- Непременно достанется. Во-первых, они опоздали и не успеют отдохнуть до начала боя. Во-вторых, герцог крут с нарушителями дисциплины. Это давно известно. Возьми хотя бы свежую историю с Клаусом и Кристианом, которые отлучились в ближайшую деревню провести ночь с девками, вместо того, чтобы остаться в лагере. Если бы герцог этих дуралеев самолично не увидел возвращающимися под утро, может быть, им бы с рук сошло. А теперь, вот, они присесть на привале не смогут – по десять плетей получили. В-третьих, ты взгляни на доспехи и оружие Вертинцев. Непонятно, где они такую ржавую гнутую дрянь нашли. А вилы у пехотинцев – просто слов нет.

 

Герцог распорядился поставить шатры всех лекарей недалеко от своей ставки.

На следующий день, пока шел бой, Пауль трудился не покладая рук. Несколько раз он ассистировал лекарю во время ампутаций, самостоятельно обрабатывал легкие раны. Он весь пропитался запахом чужой крови и даже не успевал утереть пот со лба.

- Как бой? Кто побеждает? – спросил Пауль рослого северного кавалериста, перевязывая ему руку.

- Сначала наша пехота теснила яблочников. Потом появилась Апельгардская кавалерия, и пехотинцы начали отступать. А после наши тяжелые всадники (ну, и я в том числе) задали яблочникам жару. Но меня ранили, когда мы их кавалерию теснили, что дальше – не знаю. Ну и отвратительная же у яблочников пехота! Вертинцы, как самые бесполезные, в арьергарде находились, но и они Апельгардцам показали!

- Крамер, зажим, да побыстрее! – раздались распоряжения лекаря. – Розенблюм, не спать, раненых много. Шпигель, да привяжи ты раненого крепче, а то он сбежит с операционного стола!

Закончив перевязку кавалериста и переходя к следующему раненому, Пауль бросил взгляд на операционный стол. Кунц Шпигель, невысокий малый лет двадцати, изо всех сил удерживал раненого – веревки уже не помогали. Крепкий бородатый детина крутил головой и извивался, как змей, а зрачки его глаз в ужасе вращались – ему зашивали глубокую рану на бедре.

- Шпигель, держи крепче! Еще крепче!

Раненый застонал, пытаясь вырваться.

- Шпигель, черт тебя подери! Крамер, помоги Шпигелю.

Раненый закричал. Крамер подбежал на помощь.

- Шпигель, да держи ты крепче! – крикнул он, - Не девку обнимаешь!

Пауль, стараясь не обращать внимание на происходящее, обрабатывал рану на руке долговязому вертинцу.

- Дьявол! - услышал он голос Крамера, - Раненого рвет. Заткнуть бы ему рот, а то он нас всех испачкает.

- Заткни свой рот сам, и, чем быстрее, тем лучше, - рявкнул в ответ Кюхенберг, – И прочисти дыхательные пути пациента от рвотных масс.

- О Боже! – закричал Кунц. – Он, кажется, помер!

- Дурень, чему тебя учили?! Не можешь отличить мертвого от потерявшего сознание!

Закончив перевязку вертинца, Пауль вышел из шатра. Голова кружилась, к горлу подступала неприятная тошнота. Он качнулся, но, подходя к очередному раненому, совладал с собой. Бородатого детину с зашитой раной вынесли из шатра и уложили на тюфяк. Умирающие лежали прямо на земле.

- Им ничем не помочь, - сказал лекарь своим помощникам, - Лучше окажите помощь тем, кого еще можно спасти.

- А этого можно вылечить, - Пауль указал на высокого усатого лучника лет двадцати, - Мой отец справлялся с такими ранениями брюшной полости. Стрела прошла навылет в левой части живота и не задела ни один орган.

- Валяй, лечи.

Пауль внимательно осмотрел рану и полез за пузырьком со специальной настойкой. Бросив случайный взгляд в сторону зарослей тальника, росшего поодаль, он заметил Михеля, низко склонившегося и держащегося за живот.

- Герр лекарь, барон фон Моргенштерн тяжело ранен, - раздался чей-то голос, - Срочно окажите ему помощь.

Пауль оглянулся. Двое пехотинцев несли на носилках дородного человека с залитой кровью головой. Рядом шел еще один человек, по-видимому, слуга барона.

- Кладите его сюда, - Кюхенберг указал на свободное место возле шатра.

- Но это же сам барон, и он может умереть! – возразил слуга.

- В очереди еще много раненых, которые тоже могут умереть, - ответствовал Кюхенберг, - на операционном столе все равны. Сколько ни лечил ран, ни разу не заметил различий между знатным человеком и простолюдином.

 

Вечером бой окончился, и лекарь отправил четырех пехотинцев с носилками разыскивать на поле боя раненых.

- Иди вместе с ними, - приказал он Михелю, - А то эти болваны, наряду кое с кем из моих помощников, - Кюхенберг бросил многозначительный взгляд на Кунца, - Чего доброго, примут человека в обморочном состоянии за убитого.

И снова работа и запах крови…

V

 

- Здравствуйте, любезный, - покровительственно улыбнулся герцог, входя на следующее утро в сопровождении слуги в шатер лекаря, - Пожалуйста, осмотрите мою рану и сделайте перевязку.

Лекарь осмотрел герцога и доложил:

- Рана значительно лучше, ваше высочество. Для скорейшего ее заживления требуется обработка лекарством. Розенблюм, - обернулся он к Паулю, - Настойку.

В это время в шатер вошел худощавый высокий мужчина, как показалось Паулю по его манерам и внешнему виду, приближенный герцога.

- Ваше высочество, - заговорил он, - Враги оставили вересковые пустоши и укрепились на Малых Северных холмах.

- Не обольщайтесь, граф, - ответил герцог, - Это всего лишь стратегическое отступление. Враг выбрал более выгодную диспозицию и навязывает нам проигрышную. Мы должны вести бой по нашим правилам. Мы обойдем Апельгардцев и займем Большие Северные холмы.

- Да, ваше высочество, но все войско не в состоянии обойти эти холмы.

- Этого и не требуется. Пусть Вертинская пехота и тяжелая конница займутся отвлечением внимания врага. А все Мёрцбургские полки и Вертенбергские арбалетчики обойдут пустошь с правого фланга и займут Большие Северные холмы. С левого фланга, там, где редколесье, приказываю поставить в засаду легкую кавалерию.

- Удачное решение, Ваше высочество, - произнес вельможа, - Хочу доложить: наши разведчики под видом нищих и батраков в поисках работы пробрались на вражескую территорию. Один из них смог устроиться на работу у главного поставщика продовольствия Апельгардской армии.

- Замечательно, - герцог слегка поморщился: видимо, настойка, примененная лекарем, сильно щипала рану, - Где же главная ставка врага?

- В замке Вольфенштайн.

«Красивое название», - подумал Пауль.

- В настоящее время там находится граф фон Диль, - продолжал вельможа, - А герцога, по донесениям наших разведчиков, ожидают со дня на день.

- Я уверен, граф фон Диль и есть истинный военачальник. Насколько я знаю Вильгельма Апельгардского, главнокомандующий из него весьма посредственный, - заключил герцог. А что повстанцы Штромфорта и Визена? От них имеются какие-либо известия?

- Рано утром прибыл посланник от Тиля Сильберкранца, - доложил приближенный, - Повстанцы готовы начать боевые действия завтра же одновременно с нами.

- Перевязка окончена, ваше высочество, - сообщил лекарь, - рана выглядит неплохо и не представляет никакой опасности.

Герцог поднялся. Слуга тут же подошел, чтобы помочь ему одеться.

- Благодарю вас, уважаемый, - ответил Генрих Мёрцбургский. Он повернулся к вельможе, - Да, повстанцы - наши союзники, - произнес он, продолжая ненадолго прерванный разговор и опуская руку в рукав свежей рубахи, - Своими действиями они оттянут на себя часть боевых сил противника.

После того, как герцог и неизвестный Паулю вельможа удалились, он спросил лекаря:

- Герр Кюхенберг, кто этот граф?

- Да ты что! – ответил тот, - Это же граф фон Мондшейн. Эх ты, в столице живешь, а о нем не слышал!

 

Тем же утром все лекари и их помощники начали осматривать раненых, которые лежали прямо на улице, благо, погода стояла сухая, и дождь не мог помешать.

- Воды, воды, - тихо стонал рослый пехотинец, держась обеими руками за живот.

Один раненый бился в исступлении от лихорадки и звал семью, другой грозился, что прикончит «всех яблочников и их паршивого герцогишку». Несколько тяжелораненых, по словам начальника Пауля, уже не нуждались в осмотре.

Пауль узнал вчерашнего раненого лучника и склонился над ним.

- Спасибо тебе, - проговорил тот, - Я ведь тогда в сознании был и все видел, просто сил не хватало говорить.

- Я знаю, - ответил Пауль.

- Кристоф, - лучник протянул Паулю слабую руку.

- Пауль.

- Я из небольшой деревни в дне пути от Мёрцбурга. А ты откуда?

- Я из Мёрцбурга. Жил там со своими родителями, пока они не умерли во время морового поветрия. Отец мой был лекарем. После дом и отцовское дело остались моему старшему брату, а я не захотел быть ему обузой и решил послужить нашему славному герцогству.

- Вот как… А у меня невеста в соседней деревне была. Да в конце зимы началась у нее однажды к вечеру сильная лихорадка, бедняжка в ту же ночь умерла. Все местные жалеют меня, смотрят с горечью. Опротивело мне все это. Надоело ловить на себе их взгляды. А так как я охотник и сын охотника, то бишь, стрелять из лука умею, меня в Мёрцбургский стрелковый полк с радостью взяли. Повоюю. Дай Бог, жив-здоров вернусь, авось, позабудется все. Время лечит.

- В ту же ночь?! Странно. В практике моего отца не случалось, чтобы лихорадка так быстро убивала. Видимо, сильно простыла. Многому мне еще учиться. А твоя рана уже намного лучше.

Кристоф задумался.

- И вправду, странно, - произнес он.

- Розенблюм, - окликнул Пауля лекарь, - Ты раненых осматриваешь или языком мелешь?!

- Прошу прощения, герр Кюхенберг, - ответил Пауль.

- Проси прощения у того, кто помрет за то время, пока ты болтаешь.

К лекарю подошел вчерашний слуга, сопровождавший раненого барона.

- Мое почтение, герр лекарь, - сказал он, - Как себя чувствует барон фон Моргенштерн?

- Как вы думаете, господин хороший, как может чувствовать себя человек с разбитой головой? – ответствовал тот, не отрываясь от обработки раны вертинского пехотинца.

 

Лекари закончили обход, и Пауль с наслаждением вдохнул полной грудью свежий воздух вдалеке от лекарского шатра и его постоянного смрада. На небольшом деревце, росшем рядом, виднелись нежные зеленые листочки.

- Да, - вполголоса произнес Пауль, - Война войной, а жизнь продолжается.

Поодаль, у шатра герцога, он заметил некие приготовления и глазеющих на это нескольких лекарей и их помощников, в том числе Кюхенберга и Шпигеля .

Он поскорее поспешил присоединиться к группе наблюдателей.

- Что здесь происходит? – спросил Пауль собравшихся.

- Великий Магнус Мистикус готов ответить на вопросы нашего герцога. Только что принесли чашу с водой для предсказаний, - ответил Шпигель.

- Чепуха все это, - пробурчал под нос Кюхенберг, - Как пить дать, к вам еще и Крамер присоединится, а раненые останутся без присмотра. Долго здесь не задерживайтесь.

С этими словами он с важным видом удалился.

Через некоторое время из палатки вышли герцог и граф фон Мондшейн в сопровождении бородатого старца, одетого в темно-синие мантию и колпак. В руках он держал длинный резной посох.

- О, великий Магнус Мистикус, поведай нам, - начал граф фон Мондшейн, - Кто победит в завтрашней битве?

Старец подошел к чаше с водой, которую поставили на специальный пьедестал, закрыл глаза, провел над ней рукой, прочитал заклятие, взмахнул руками и проговорил:

 

Великие Духи послали ответ.

События в будущем вижу я ясно.

Рассеян наш враг, торжествуете вы.

И воины ринутся в бой не напрасно.

 

- А каким будет результат всей войны? – быстро спросил герцог.

Старец повторил ритуал и ответил:

 

Мне Духи на этот вопрос отвечают.

Грифон в Апельгард прибывает почетно.

И жители города яблок встречают

Мёрцбургских стягов трехцветных полотна.

 

VI

 

Предсказания Магнуса Мистикуса начали сбываться: легкая кавалерия согнала Апельгардскую пехоту с Малых Северных холмов, а Мёрцбургская тяжелая конница, поддерживаемая отрядом арбалетчиков, не позволила Апельгардской кавалерии прийти на помощь пехоте. Обо всем этом Пауль узнал только к вечеру, когда бой закончился.

Раненых было так много, что он не успевал прислушиваться к донесениям гонцов. Изредко выходя из шатра для осмотра тяжелораненых, Пауль мог наблюдать герцога, который, скрестив руки на груди, напряженно наблюдал за битвой и время от времени принимал донесения гонцов и передавал приказы.

Но это были редкие глотки свежего воздуха, а потом – снова в пропахший кровью шатер и снова работа без возможности присесть, перекусить и перевести дух.

 

- Розенблюм, берешь этих четырех пехотинцев с носилками и на поле боя, подбирать раненых, - обратился лекарь к Паулю, когда на землю упали сумерки и бой закончился.

- Есть, герр Кюхенберг.

 

- Уносите вот этого, еще дышит.

Двое пехотинцев подняли раненого на носилки и направились в сторону лагеря. Пауль еще раз огляделся: поле боя поразило его. Столько трупов. Кровь, смерть и отчаяние. Неподалеку ходил помощник другого лекаря и тоже разыскивал раненых.

Пауль прошел чуть дальше и остановился. Не так он представлял себе войну. О трупах после боя он вообще ранее не задумывался. Вот мертвый пехотинец, разрубленный надвое от плеча до поясницы. А там погибший с вражеской стрелой в горле…

Мимо Пауля прошел Апельгардский лекарь в синем балахоне – он тоже разыскивал раненых.

«После боя – перемирие», - вспомнил Пауль.

Сколько мертвых… Всадник с пробитой пикой грудью, придавленный весом собственной убитой лошади, Апельгардский арбалетчик, голова которого откатилась в сторону, вертинец без ноги, лучник, растоптанный конем… Стоп! Вертинец дышит! Пауль склонился над ним – так и есть, живой!

- Берите его на носилки.

Вторая пара пехотинцев удалилась с раненым. Пауль огляделся: поблизости никого не было. Апельгардский лекарь ушел куда-то далеко, своего тоже не видать. Первая пара пехотинцев с носилками, похоже, еще и не дошла до лагеря… Где-то вдалеке показался другой Апельгардский лекарь, рослый, тоже в синем балахоне. За ним следовала пара помощников с носилками.

Поравнявшись с Паулем, лекарь дал короткую команду:

- Взять!

Помощники бросили носилки и схватили его. Пауль хотел закричать, но один из нападающих заткнул ему рот кляпом. Другой с помощью лекаря (а может, это был вовсе и не лекарь) связал ему руки и ноги крепкой бечевкой.

Помощники бросили Пауля на носилки и понесли в сторону своего лагеря.

«Как же так?! – думал он, - Ведь после боя полагается временное перемирие…»

 

Пауль плохо помнил, что случилось дальше. В его памяти запечатлелось только то, что его бросили в телегу и куда-то повезли. Позже кто-то прокричал хриплым голосом:

- Скажи пароль!

- Да здравствует герцог! – ответил один из похитителей. Еще позже Пауль услышал, что кто-то неумело дунул в рог, и раздался скрежет поднимающейся решетки.

«Наверное, я в замке, - подумал Пауль. – Всегда мечтал побывать в замке, но не в таком же виде! А ведь, наверное, это Вольфенштайн, который я еще в лагере мог видеть вдалеке на холме. Уж больно название запало в душу».

Пауля вытащили из телеги, разрезали бечевку на ногах и тычком заставили идти. Вскоре он очутился в подземелье, где его втолкнули в одну из камер. Молодой человек услышал скрип закрывающейся двери и огляделся. В темнице, кроме него, находилось еще несколько пленных. Пауль промычал нечто нечленораздельное – во рту по-прежнему оставался кляп из грязного тряпья.

- Что там у тебя? – один из пленников подошел и на ощупь помог Паулю развязать руки и вынуть кляп. В узенькое небольшое окошко под потолком едва просачивался слабый лучик лунного света. Он скользнул по лицу пленного, и молодой человек узнал в нем одного из офицеров Первого Мёрцбургского полка.

- Кто ты? – спросил пленный.

- Пауль Розенблюм, помощник полкового лекаря.

- В углу солома. Ложись-ка ты спать, все равно ничего не поделаешь.

 

Часть 2

I

 

Когда Пауль проснулся, он не знал, было еще утро или уже день, но в маленькое окошко под потолком проникал солнечный свет. Пауль огляделся: голые каменные стены, кое-где на полу солома, трое пленников. Его вчерашняя догадка подтвердилась – один из них был капитаном Первого Мёрцбургского полка, другим оказался Пьетро Кантаре, третьего он видел впервые.

- Что с нами будет? – спросил Пауль.

- Известно, что. Казнят, - ответил один из пленников.

- Но сначала будут пытать, - добавил Пьетро.

- Да за что меня пытать?! – воскликнул в отчаянии Пауль, - Я всего лишь помощник лекаря.

Засовы заскрипели – вошел пожилой худощавый тюремщик. Он поставил на пол четыре глиняные миски с хлебом и кувшин с водой. За его спиной Пауль увидел стражника с факелом.

Когда дверь за тюремщиком закрылась, Пауль взял свой кусок хлеба и уселся в угол – есть не хотелось, разговаривать – тоже. Судя по всему, замки прочные, стены толстые, решетки крепкие – остается ждать своей жалкой участи.

Пауль не знал, сколько прошло времени, когда засовы снова заскрипели – вошли тюремщик и два стражника.

 - Ты и ты, - указал тюремщик на Пьетро Кантаре и незнакомого Паулю пленника, - Вперед, на выход.

Снова томительное ожидание неизвестности. В третий раз дверь открылась: на этот раз тюремщик указал на капитана. Тот встал и, сильно прихрамывая, вышел за дверь.

Пауль остался один. Теперь он мог дать волю своим чувствам. Молодой человек ударил кулаками о стену.

- Какого черта! Негодяи, подлецы, канальи! – вскрикнул он, хотя хотелось плакать.

Злой от бессилия, он в отчаянии повалился на солому и затих. Похоже, уснул - дали знать последние напряженные дни выхаживания раненых.

Снова дверь заскрипела – вошли стражники, бросили на солому капитана. Когда дверь заперли, Пауль подполз к нему. Свет, проникающий в окошко, был скуден, однако молодой человек увидел, что одежда на капитане изорвана, правая рука неестественно откинута. «Перелом, - понял Пауль, осмотрев ее, - Его пытали». По всему телу капитана зияли порезы, ожоги и следы от удара кнутом. Пауль сбросил с себя балахон и осмотрел свой пояс. Кинжал у него отобрали сразу, это он помнил. Сумочку с медикаментами, привязанную к поясу, оставили. Он достал оттуда склянку с лекарством, перевязочный материал и начал обрабатывать руку капитана.

- Бесполезно, - прохрипел тот, - Все равно меня завтра или послезавтра казнят.

Но Пауль продолжил свою работу.

Капитана, сильно шатающегося, дрожащего в ознобе из-за лихорадки, вызванной многочисленными ранами, действительно увели на следующий день, и больше Пауль его не видел. В одиночестве он был предоставлен своим мыслям, ход которых прерывался лишь тем, что тюремщик приносил ему скудную еду, состоящую из краюхи черствого плесневелого по краям хлеба и воды. Мысль о пытках не давала Паулю покоя. Молодой человек подумал, что на этот случай нужно выдумать что-нибудь правдоподобное о войске и планах герцога. В конце концов, он не обязан знать, что предпримут Мёрцбургские полководцы. Но Апельгардцев его молчание может не удовлетворить. Замок Вольфенштайн, куда прибудет герцог Апельгардский, повстанцы, которые воюют с Апельгардом и тем самым помогают Мёрцбургу, – вот вся информация, которой располагал Пауль. Но, к его досаде, ничего путного в голову не приходило.

 

II

 

Через день Пауля в сопровождении двоих стражников забрали из темницы и повели по длинному темному коридору, освещенному горящими факелами.

«Если меня будут пытать, - думал он, - я покажу им, насколько крепким бывает дух Мёрцбургского воина! Не посрамлю свою честь и честь герцогства!» Однако предательская дрожь в коленках не давала Паулю идти так быстро, как того желали стражники, поэтому его время от времени подталкивали в спину. Извилистый коридор закончился короткой лестницей с высокими ступенями, которая выводила на внутренний двор замка, заполненный воинами. Молодого человека провели вдоль стены и велели остановиться в самом углу, за небольшим возвышением, устланным красными коврами с вытканными на них разноцветными орнаментами.

«Неужели эшафот? – пронеслось в голове у Пауля, - Тогда к чему здесь ковры и где же палач?»

По бокам от возвышения стояли рослые воины в блестящих кирасах и вороненых кольчугах. На них красовались шлемы в виде головы дракона. Поверх кирас, несмотря на раннюю майскую жару, были надеты синие короткие плащи, расшитые золоченой нитью. Пауль глянул на солнце – похоже, скоро полдень. На оставшейся части двора тоже толпились воины, но Пауль мог разглядеть лишь блестящие на солнце остроконечные шлемы. На ветру развевались Апельгардские стяги со спелым яблоком на фоне голубого неба. «Вряд ли все они собрались только ради моей скромной персоны», - подумал он.

Солнце припекало. Камень, которым был вымощен внутренний двор, накалился. Становилось невыносимо жарко.

Неожиданно послышался шепот стражников:

- Герцог, герцог идет!

Дверь башни отворилась, и во двор вышла нарядная процессия. «Который из них герцог? – подумал Пауль, - Наверное, тот, который наряжен богаче всех». Платья вошедших пестрели разными цветами, были отделаны золотом. Богаче всех был одет очень полный мужчина лет сорока выше среднего роста. На нем красовалось красное одеяние, отделанное золотом и бриллиантами. Его голову с темно-русыми пышными вьющимися волосами украшал золотой венец с инкрустированными в него изумрудами, бриллиантами и сапфирами.

На возвышение быстро поднялся худощавый мужчина среднего роста, единственный из свиты, одетый дорого, но не броско.

- Его высочество, герцог Вильгельм Апельгардский, - провозгласил он и отошел в сторону.

Герцог первым взошел на возвышение, свита встала по бокам от своего повелителя. Паулю был виден лишь пышный зад герцога. Обернувшись, молодой человек обратил внимание на некие приготовления за возвышением: два человека вынесли котел и дрова. Взглянув еще раз на герцога и переведя взор на котел, Пауль вспомнил рассказы путешественника, лечившегося у отца, о ритуальном поедании пленников и подумал: «Маловат котел, чтобы сварить человека. Тогда какого черта меня сюда поставили?!»

Пауль досадовал на себя за то, что не мог понять, зачем он тут находится и к чему весь этот спектакль, между тем герцог начал речь:

- Апельгардские воины! Вы явились сюда, чтобы показать герцогу Мёрцбургскому и всему его герцогству всю силу и мощь Апельгардской армии! Враг силой отнял у нас Эйзенхейм. Наше дело правое! Вернем же наши исконные земли! Апельгард – великая земля, существовавшая, когда Мёрцбурга не было и в помине! И в те стародавние времена все земли Мёрцбурга принадлежали нам! («Странно, - подумал Пауль, - В летописи, которую зачитывал мне старый учитель, все было изложено совсем по-другому».) Восстановим же историческую справедливость! Для успешного ведения войны я принял решение усилить мощь нашей великой армии. Были подняты налоги на торговлю, жилища, урожай и введены налоги на воду и разведение огня. Все полученные деньги пойдут на изготовление оружия и доспехов. Началась всеобщая мобилизация мужчин, способных держать оружие. Таким образом, мощь нашей армии возрастет во много раз.

- Да здравствует герцог! Ура Вильгельму Апельгардскому! – закричали все, находящиеся на дворе, кроме Пауля. Ему было жарко, боязно и тоскливо. Встрепенувшись от неожиданного резкого грохота гремящего железа, молодой человек поднял голову. Один из гвардейцев упал, по-видимому, под бременем раскаленных на солнце доспехов.

Герцог повернулся к слушателям задом и, пыхтя, начал спускаться с возвышения. Распорядитель (Пауль прозвал его про себя так) провозгласил:

- Воины, мэр Апельгарда, герр Риднер, прибыл к вам с подарком, о чем он вам с удовольствием поведает!

Распорядитель сошел с возвышения вслед за герцогом. Тем временем, упавшего гвардейца унесли. До Пауля донеслись недовольные слова герцога, обращенные к распорядителю:

- Граф фон Канинхен, что за слабые воины в моей гвардии?!

- Вероятно, ваше высочество, гвардеец не выдержал жары, - ответил тот, - Тяжелые доспехи, жаркое солнце...

- Но другие же выдержали! В пехоту его! – отрезал герцог.

Тем временем, мэр начал речь:

- Воины герцогства Апельгардского! Жители города Апельгарда сделали вам подарок, собрав деньги на оружие, которое прибыло сюда вместе со мной. Вернее, не только лишь оружие, но и доспехи. Оружие, так сказать, нужно для нападения, а доспехи – для защиты. Тот, кто носит оружие и доспехи, является воином, но воин не только тот, кто носит оружие и доспехи, но и тот, - герр Риднер задумался, подбирая слова, и, собравшись с мыслями, продолжил, - Я хотел сказать, тот, кто умеет ими пользоваться, обладает храбростью, преданностью родине и герцогу. Благодаря сочетанию этих качеств мы не сегодня-завтра вернем Эйзенхейм. А когда сегодняшние дни станут вчерашними, о них начнут слагать легенды! Но это не все: еще до войны в Мёрцбурге были закуплены три новейшие катапульты, предназначенные для обороны Апельгарда. Сегодня они доставлены оттуда сюда, и пусть Мёрцбургские катапульты послужит против Мёрцбурга!

- Ура Апельгарду! – закричали все, кроме Пауля, который решительно не понимал, зачем же все-таки его сюда привели. К тому же, ко всем его неприятным ощущениям добавилось чувство жажды.

Пока герцог и мэр выступали, таинственные приготовления продолжались. Прямо позади возвышения развели огонь и вскипятили воду в котле. Сразу по окончании выступления мэра двое слуг подняли котел на возвышение.

Граф фон Канинхен, вновь поднявшийся на возвышение, провозгласил:

- Великий маг и чародей, Сулейман ибн Сархан, прибыл к нам из далеких восточных земель. С помощью своего мастерства он сможет ответить на наш самый важный вопрос: чем закончится война.

На возвышение поднялся чернобородый мужчина в зеленом тюрбане, белом одеянии поверх красных шаровар, подвязанном синим кушаком. На ноги чародея были надеты туфли с загнутыми вверх носами. Когда тот на мгновение повернулся, Пауль увидел прикрепленный к тюрбану сверкнувший на солнце круглый драгоценный камень. Несмотря на смуглость лица мага, Паулю показалось, что он не очень походит на уроженца восточных земель.

Чародей склонился над котлом и начал давать приказания слугам.

- Полынь! Крылья летучей мыши! Корень мандрагоры!

Полученные из рук слуг ингредиенты он кидал в котел. Когда очередь дошла до корня мандрагоры, Пауль подметил, что тот очень походит на корневище ольхи, применяемое для лечения поноса.

- Перо гарпии! Сера! Порошок из сушеных мухоморов! – продолжал распоряжаться маг. Пауль не очень хорошо разбирался в перьях птиц, хотя его брало сомнение на счет принадлежности черно-серого пера со стальным отливом, но сообразить, какой птице могло бы оно принадлежать, молодой человек не успел – стражник подтолкнул его к возвышению.

- Самое главное! Кровь пленника! – провозгласил колдун.

- Поднимайся, - скомандовал один из стражников.

«Конец?!»  – подумал Пауль.

III

 

Чародей костлявой ладонью схватил молодого человека за запястье правой руки и задрал до локтя его рукав. Неведомо откуда появившийся, сверкнул кинжал; сделав небольшой надрез, колдун повернул руку Пауля раной вниз, чуть-чуть сдавил, и кровь пролилась в котел. Рану жгло от поднимавшегося пара. Колдун отпустил Пауля, распоряжений от стражников не поступало, и тот остался стоять на возвышении. Молодой человек успел увидеть, как чародей незаметно подбросил в котел белый порошок, и поднялась пена. Маг вдохнул полной грудью пары, закинул голову вверх, поднял руки, описал небольшой круг и пронзительно закричал. Затем он снова склонился над котлом, еще раз вдохнул пары и, выдержав эффектную паузу, провозгласил:

- Вижу осаду двух городов непокорных бунтарей. Кровь! Кровь! Кровь! Звон мечей! Стяги Апельгарда над Мёрцбургом!

- Слава Апельгарду! Да здравствует герцог! Да здравствует Вильгельм Апельгардский! – неистовствовали воины.

 

После предсказания Сулеймана ибн Сархана двор довольно быстро опустел. Стражники, дежурившие у ворот, тут же поставили бочонок вверх дном и сели играть в кости. Пауль очень удивился, когда сопровождавшие его из темницы на двор стражники присоединились к ним. Он постоял еще какое-то время и занялся осмотром двора. Пришли рабочие и начали разбирать возвышение. Когда они сняли ковры, Пауль заметил: то, что он принял поначалу за эшафот, представляло собой наспех сколоченное дощатое сооружение.

Открылась дверь одной из башен, и в сопровождении нескольких человек появился граф фон Канинхен.

- Говорю вам, нет у меня людей, - сказал он, обращаясь к человеку в синем балахоне.

- Но, ваша светлость, раненых слишком много, а лекарей у меня не хватает. К тому же, помещения переполнены ранеными.

- Располагайте раненых в коридорах.

- Но, ваша светлость, все коридоры уже заняты.

- Я подумаю, - коротко бросил граф, - Кто таков? – он повернулся к Паулю, подозрительно разглядывая его.

- Пауль Розенблюм, помощник лекаря.

- Вот вам и человек, герр Вальтер, - граф снова повернулся к Паулю, - Ступай за главным лекарем.

- Есть ли у меня альтернатива? – спросил он.

- Есть, - скабрезно улыбнулся граф, - Откажешься - тебя повесят.

Делать нечего, Пауль последовал за Вальтером в лазарет, дверь в который располагалась в противоположной стороне двора.

- Сюда, - сказал Паулю главный лекарь, - Шпильман! – обратился он к очень худощавому лекарю лет тридцати, - Выдай новому коллеге балахон.

В подержанном синем балахоне, несколько длинном и широком, Пауль вышел к раненым. Одни из них лежали на тюфяках, другие – на соломе, третьи – прямо на голом полу. «Так много раненых! – подумал Пауль, - И это только гарнизон замка – ничтожно малая часть Апельгардской армии. Сколько же их в лагере?!»

- Воды, воды… - слышалось повсюду.

Раненый пехотинец с бледным до посинения лицом лежал в углу, пробираемый ознобом, и что-то тихо шептал. Пауль увидел нескольких умерших. «Похоже, - подумал он, - их не выносили отсюда уже сутки».

Несколько человек билось в лихорадке и кричало. Раненый с ампутированной рукой неподвижно лежал, лишь изредка вздрагивая, и смотрел в потолок. Пауль склонился над ним и размотал повязку – культя гноилась.

- Герр Шпильман, где лекарства? – обратился Пауль к снующему рядом коллеге.

- Вон, в комнатушке за той дверью. Но мы экономим, осталось мало.

Выбрав с полки нужное снадобье, Пауль вернулся к раненому.

«Как же не хочется лечить их, - думал он, досадуя на себя, - Ведь они враги. Но я обязан, я же лекарь».

 

IV

 

- Герр Вальтер, у нас мало лекарств. Позволите ли вы мне собрать целебные травы вне замка?

- У меня нет полномочий, чтобы предоставить тебе разрешение на выход из замка. Я должен обратиться к графу фон Канинхену.

Главный лекарь удалился и вернулся через некоторое время в сопровождении двух стражников.

- Тебе разрешено покинуть замок на один час, - заявил он Паулю, - Но только в сопровождении этих двоих.

Пауль взглянул на стражников и поразился: одним из них был Пьетро Кантаре. Пересекая двор, молодой человек спросил у него:

- Как же так??? Ты теперь служишь Апельгарду?!

- Я не из здешних замель, - спокойно ответил тот, - Что Мёрцбург, что Апельгард – для меня все едино. А тут, - Пьетро цинично улыбнулся, - мне посулили больше золотых. А теперь извини, нам не велено с тобой разговаривать. Я ответил тебе только благодаря тому, что мы недолгое время вместе служили.

У ворот Пауль встретил Сулеймана ибн Сархана.

- Я слышал, вы отправляетесь за травами, - начал тот, - Если вам не сложно, соберите для меня немного пустырника.

- Что? – осклабился Пауль, - Снова нужно сварить какую-нибудь магическую дребедень?

Он только теперь заметил, что маг говорит без малейшего намека на восточный акцент.

- Да нет, - ответил чародей, - Что-то волнуюсь часто. Успокоительное требуется.

- Припоминаю ваш вчерашний экстаз. А скажите мне, какого черта я вам вообще понадобился?! Других пленников не было?

- Два наемника мне не подходили, мне нужен был пленник родом из Мёрцбургского герцогства, а капитана мне не дали. Можно было, конечно, взять с поля боя какого-нибудь раненого, но вы только представьте: никакого зрелища – он даже на ногах бы не стоял. Да ладно, извини, что так получилось. Тебя здесь убивать никто не собирается – лекари везде нарасхват. У меня и расчет был именно лекаря взять, а не воина, которого бы после моего предсказания казнили.

- О да, мне так приятно здесь находиться на положении пленника. Если что не так – повесят.

- Не стоит беспокоиться. То, что с тобой случилось, тебе на пользу пойдет. Я так вижу.

Когда Пауль выходил из замка, во двор въезжала телега с продовольствием. Он вспомнил слова графа фон Мондшейна о том, что один разведчик устроился работать у главного поставщика продовольствия. «Может, это он? – пронеслось в голове у молодого человека, - Хотя, вряд ли, у поставщика много работников. Даже если это тот самый человек, мне никак нельзя с ним связываться, это может только навредить и мне, и ему. Да и станут ли выручать из плена какого-то помощника лекаря?»

Разных трав в окрестностях замка росло в изобилии. Пауль то и дело наклонялся сорвать очередной стебель. Стражники не отставали ни на шаг. Никакой мало-мальской возможности сбежать не представлялось. Вдалеке, на соседнем холме, молодой человек увидел один из подаренных Апельгардским мэром онагров и копошащихся рядом нескольких воинов. Заинтересовавшись, он направился туда. Стражники следовали за ним, не отставая, один справа, другой слева.

 

- … Вот сюда кладется камень, - декламировал главный артиллерист (в этот момент четверо воинов с трудом втащили в ложку огромный булыжник), - Дергаем рычаг, и камень летит – новейшая система. Мы сейчас находимся недалеко от границы с Мёрцбургским герцогством. Сегодня объявлено временное перемирие, чтобы собрать раненых и захоронить трупы, враги нам ничего не сделают. Вон там, - артиллерист указал рукой на север, - Повстанцы этой ночью совершили вылазку и заняли деревню Энхенс. Мы сейчас шмальнем по деревне. Так как онагр Мёрцбургский, бунтари решат, что Мёрцбург их атакует. Таким образом, мы рассорим наших врагов.

Артиллерист, что есть силы, дернул за рычаг.

Камень поднялся в воздух и описал большую дугу.

- Ой, ошибочка вышла, - пролепетал артиллерист, когда стало ясно, что снаряд не долетит до деревни.

Все, стоящие на холме, увидели обоз, перемещавшийся по дороге, проходящей посреди поля, кажущийся издалека черной полосой. Камень грохнулся аккурат в середину обоза.

- Разворачивайте онагр быстрее! Быстрее, в замок! – закричал артиллерист.

Пауль тоже побрел в сторону замка.

У ворот горе-артиллеристов настиг смуглолицый всадник. Видно было, что лошадь мчалась во весь опор. Он был одет в длинное белое, расшитое золотом и серебром одеяние, которое подпоясывал кушак с вшитыми в него изумрудами. Его голову украшал белый тюрбан со сверкающим на солнце сапфиром и пером удивительной птицы с роскошным хвостом, которую Пауль видел лишь однажды в детстве, в герцогском саду в Мёрцбурге, когда отец приходил туда по какому-то важному делу и прихватил его с собой. «Наверное, такая красивая птица должна очень хорошо петь», - думал он тогда.

- Ах, вы, шакалы паршивые! – в ярости закричал всадник. Пауль заметил, что у него истинный восточный акцент, который отсутствовал у чародея, - Да заберет шайтан ваши души! Обоз, весь мой обоз порушили! Всю еду, всех наложниц, всех слуг!

 

V

 

Чародей ждал Пауля во внутреннем дворе замка. Молодой человек  отдал ему пустырник и заметил:

- Кстати, об экстазе: придворный маг Генриха Мёрцбургского, Магнус Мистикус, во время предсказания обошелся без ярких эффектов. Правда, предсказывал он в узком кругу.

- У каждого свой стиль… А что сказал Магнус Мистикус? – чародей прищурился.

- Он дал прямо противоположное предсказание. Стяги Мёрцбурга над Апельгардом.

- У каждого своя правда, - хитро улыбнулся маг, - Главное – верно ее подать. А это кто еще? – маг указал на въезжающего во двор смуглолицего всадника.

- Чужеземец из восточных земель. С его обозом произошли некие сложности.

- Приятно было поговорить, мне пора. Если что, обращайтесь, чем смогу, помогу.

С этими словами Сулейман ибн Сархан быстренько скрылся за ближайшей дверью. Пауль направился к двери, ведущей в лазарет. Чужеземец уже спешился, к нему подошел граф фон Канинхен. Засмотревшись, Пауль чуть не столкнулся с высоченным человеком лет сорока пяти – пятидесяти с суровым взглядом и массивным квадратным подбородком. Одет тот был во все черное. Пауль посторонился – человек направился туда, где находились граф фон Канинхен и чужеземец.

- Граф фон Диль, - обратился к мужчине граф фон Канинхен, - Принц Дархана, Мустафа ибн Ибрагим, попал в беду. Наша катапульта…

- Ваше орудие шайтана, - закричал принц, - Порушило весь мой обоз!

- Рад вас видеть, ваше высочество, нашим гостем в замке Вольфенштайн, - начал граф фон Диль, - Я сейчас отправлю людей, чтобы они взглянули, что стало с обозом, и оказали всю необходимую помощь. Я также прослежу, чтобы виновные были наказаны. А граф фон Канинхен позаботится о вашем пребывании в замке и возмещении ущерба.

Пауль вошел в лазарет. В особой комнатушке с печью он разложил травы на столике и налил воды в котелок, чтобы приготовить настой. Молодой человек измельчил растения и некоторое время спустя бросил их в кипящую воду. В этот момент появился Вальтер.

- Спускайся во двор – привели пострадавших дарханцев. Им нужно оказать помощь.

Пауль снял котел с огня, накрыл его крышкой и следом за главным лекарем спустился во двор. Пострадавших было немного, большинство дарханцев было просто напугано. Погибло лишь несколько человек из повозки, в которую попал камень. Сначала осмотр решили произвести прямо во дворе, но потом передумали и отвели пострадавших в специально отведенные для гостей комнаты в одной из башен. Пауль направился вслед за ними.

- Тысяча чертей! Чтоб вы провалились в преисподнюю! - услышал Пауль, проходя мимо графа фон Диля.

Артиллеристы стояли перед ним обескураженные и растерянные.

- Вы что, не могли испытать онагр на дальность, прежде чем выполнять задание?!

- Камень оказался слишком тяжел…

- Мерзавцы! Недоумки! Канальи! – бушевал граф, - Я велю вычесть у вас из жалованья, чтобы покрыть ущерб, черт вас подери! Барон фон Михельсон! – окликнул он капитана, проводящего тренировку отряда своих мечников, - Берите ваших воинов и отправляйтесь на зачистку деревни Энхенс от бунтарей. Приказываю убить всех врагов, пленных не берите – нам этих разбойников кормить незачем.

 

Пауль недоумевал, зачем для помощи пострадавшим дарханцам согнали всех лекарей. В тяжелом состоянии находились лишь трое. Кое-кому требовалась незначительная помощь. К лекарям подошел Мустафа ибн Ибрагим.

- Мои бедные наложницы, - сокрушался он, - Такие молодые, такие красивые. Как я любил их! Фатима и Зухра раздавлены камнем, побрал бы его шайтан! А у бедняжки Ясмин раздроблена рука.

- Не беспокойтесь, ваше высочество, - сказал Вальтер, - Жизнь вашей наложницы вне опасности, я лично займусь ампутацией ее руки.

- Зачем мне наложница с одной рукой?.. – растерянно пробормотал принц.

 

Освободившись, Пауль спустился во внутренний двор и направился в лазарет, но засмотрелся на тренировку трех тяжелых пехотинцев, закованных в одинаковые латы. Лица их были скрыты за забралами. Один из воинов был вооружен огромной секирой, другой – массивным двуручным мечом, третий – здоровенным боевым молотом на длинной рукоятке. Несколько стражников, толпящихся поодаль, спорили о преимуществах оружия каждого из них и делали ставки.

- Вот на таких силачей, - обратился граф фон Диль к графу фон Канинхену, которые по прежнему находились тут же во дворе, - я и делаю упор.

Решетка со скрипом поднялась – отряд мечников во главе с бароном фон Михельсоном прошагал по мосту надо рвом, вырытым вокруг замка, и прошел во двор.

- Ваша светлость, - обратился барон к графу фон Дилю, - Бунтари уже оставили деревню. Гарнизон перебит. С убитых сняты абсолютно все доспехи и оружие.

- Дьявол! Вы допросили жителей деревни?

- Нет, ваша светлость. Половина жителей исчезла, а оставшаяся половина так напугана, что и двух слов связать не может.

- Проклятье! И с такими разбойниками якшается Генрих Мёрцбургский! Эти воровские души еще себя проявят, помяните мое слово! Их главарь Тиль Сильберкранц…  Кто бы мог подумать, что этот паршивец пойдет по кривой дорожке и что в древнем роду Сильберкранцев появится такой выродок, - бушевал граф, - Младший сын барона Фридриха фон Сильберкранца, уважаемого человека, храброго капитана арбалетчиков, сам стал капитаном Штромфортских арбалетчиков после смерти отца. Разрази этого разбойника гром!

 

VI

 

Паулю удалось получить разрешение покинуть замок только через неделю. За это время прошло два ожесточенных боя между воинствами Мёрцбурга и Апельгарда. Обозы с продовольствием один-два раза в день приходили в замок, а лекарств привозилось мало. Раненым не хватало места в лазарете, и граф фон Канинхен распорядился:

- В замке в лазарете будут находиться лишь офицеры. Рядовых раненых отправляйте в лагерь. А калек отдавайте на попечение местным жителям – пользу нам они уже не принесут.

- Пусть половина лекарей отправляется в лагерь, - добавил граф фон Диль, -  Нам лишние рты не нужны.

 

- Розенблюм, к северу от замка, в овраге между холмами, растет крапива. Возьми тачку и этих четырех стражников, - приказал главный лекарь.

- Герр Вальтер, как я буду срезать крапиву, если мне здесь и ножа не доверяют?! – воскликнул Пауль.

- Хорошо, бери этот старый скальпель.

Войдя во двор, Пауль услышал очередную брань графа фон Диля:

- Дьявол и преисподняя! Проклятые парламентеры! Неужели Генрих Мёрцбургский не понимает, что мы заключим мир, только когда отвоюем Эйзенхейм?! Прислал этих болтунов уже во второй раз! Да пусть хоть в десятый присылает! Эйзенхейм будет наш, и точка!

Когда Пауль проходил мимо графа, его охватил страх: «А вдруг как не выпустит из замка?» Конечно, с двумя стражниками не сбежать, а с четырьмя и подавно. Но мало ли что, вдруг получится…

Однако, несмотря на опасения молодого человека, граф не обратил на него ни малейшего внимания.

Гремя по ухабам старой разбитой тачкой, одно из деревянных колес которой было надтреснуто, Пауль обогнул замок и спустился с холма. Молодой человек в сопровождении стражников начал подниматься на соседний холм, поросший уже поседевшими одуванчиками. Подул ветер, и легкие пушинки поднялись в воздух, улетая куда-то вдаль. В щеку Пауля с жужжанием больно врезался бронзовик и шлепнулся в тачку, но вскоре пришел в себя и улетел по своим неведомым делам.

С вершины холма виднелся овраг, поросший кустами бузины и тальника, о котором говорил Вальтер. По краям оврага изредка попадались березы и осины. Пауль увидел один-единственный старый, со сломанной верхушкой тополь. «Странно. Наверное, кто-то очень давно его посадил, - подумал он, - Только зачем?»

Спускаться по крутому склону без тропинки было тяжело. Тачка тянула вниз, а у этих четырех бездельников даже в мыслях не было помочь. Внезапно Пауль оступился и выпустил тачку, которая с грохотом съехала по ухабам вниз и застряла в кустах. Один из стражников загоготал, но быстро осекся: другие хранили молчание. Молодой человек спустился на дно оврага и вытащил тачку. Он приступил было к срезанию крапивы, росшей здесь в изобилии, как раздался свист, и один из стражников упал со стрелой в горле. Пауль от неожиданности упал прямиком в крапиву. Раздался скрежет обнажаемых мечей, а затем снова свист и после него вскрик.

Пауль слегка приподнялся. Прямо над его головой пролетели две стрелы, и ни одного стражника в живых не осталось. К Паулю приближались четверо в зеленых плащах. «Час от часу не легче, - подумал он, - Из огня да в полымя.»

 

Часть 3

I

 

- Здесь еще один был, я видел! – воскликнул один из людей в зеленом.

Крапива шелестела, к Паулю приближались. «Наверное, это повстанцы, - догадался он, - Но ведь пока я для них – Апельгардец. Они могут убить меня, как тех четверых стражников. Если я буду прятаться в кустах, я окончательно уверю их, что я – враг. А если покажусь им, то… Самое худшее – убьют чуть раньше.»

С этой мыслью Пауль поднялся.

- Это кто еще такой? – удивился один из незнакомцев.

- Ни оружия, ни доспехов, - заметил другой.

- Апельгардский щенок, - пробурчал третий, - Я знаю, это форма Апельгардских лекарей.

- Что будем с ним делать? – спросил четвертый. – У меня рука не поднимется убить такого молокососа, тем более, безоружного.

- Давайте отведем его в Иннерен, - предложил первый, - Пусть командир решает.

 

- Как звать? – командир, к которому привели Пауля, смерил его взглядом, полным неприязни.

- Пауль Розенблюм, помощник лекаря Первого Мерцбургского полка. Попал в плен.

- Врешь. Или перебежчик. Если бы ты попал в плен, то был бы в темнице или уже повешен.

- Да нет же! У Апельгардцев не хватало лекарей, и мне поставили условие: или меня казнят, или я работаю на них.

- Либо ты лгун, либо предатель! Повесить бы тебя вон на том суку, - командир указал на окно, выходящее в поле, посреди которого красовался развесистый кряжистый дуб. У Пауля подступил комок к горлу, но он справился с собой.

- Лекари обязаны помогать всем, - выдавил из себя молодой человек, - Вне зависимости от принадлежности их к тому или иному герцогству. Да и вклад мой небольшой – лекарств постоянно не хватало, а условия в замке ужасные – раненые умирали по двадцать человек в день.

- Ладно, пойдешь с нами в Штромфорт, там разберутся. Шульц и Гофман, поведете его, глаз не спускать, - обратился командир к двум повстанцам. Затем он вышел из дома, - Бойцы вольного города, нам пора возвращаться в Штромфорт.

Двадцать человек в одинаковых Апельгардских доспехах, очевидно, снятых с воинов перебитого гарнизона, быстро собрались и под предводительством командира направились на север – в сторону Штромфорта.

 

II

 

К вечеру отряд достиг реки, за которой стоял Штромфорт. Переправившись по деревянному мосту, они прошли по дороге, ведущей вдоль стен города к западным воротам, войдя через которые, Пауль увидел оживленный город. Туда-сюда сновали мирные жители, и с первого взгляда казалось, что война их совсем не коснулась. Отряд шел, не сворачивая, по широкой улице. По вывескам Пауль мог понять, какие мастера селились на пересекавших ее маленьких улочках: кузнечный ряд, пекарный ряд, кожевенный ряд, оружейный ряд… Прошли по небольшому каменному мосту через узкий, совершенно прямой канал. Улица, сделав небольшой изгиб, вывела на широкую площадь, на противоположной стороне которой красовалось высокое беленое каменное здание, по-видимому – городская ратуша. Отряд направился именно туда.

- Пароль! – произнес стражник у входа, преградивший дорогу.

- Вольные мастера, - ответил командир.

- Проходите, - стражник посторонился.

Командир, а также Пауль и сопровождающие его воины вошли внутрь. Пройдя два небольших зала, все четверо подошли к двери с двумя стражниками по бокам.

- По какому делу к Тилю Арбалетчику? – спросил один из них.

- С докладом из деревни Иннерен.

Стражник отворил дверь. Посреди комнаты находился овальный стол, за которым сидел человек с тонкими чертами лица, лет тридцати – тридцати пяти с каштановыми волосами и карими глазами. Он глядел на карту, постоянно что-то измеряя и покусывая длинный изящный ус. Позади него располагался длинный камин и лестница на второй этаж. На стене напротив небольшого окна висели арбалет и бело-синий флаг, на котором была изображена черная башня. Как только командир вошел, Тиль Сильберкранц поднялся с места. Пауль заметил, что он чуть вышел среднего роста.

- Лоренц, вы выполнили задание? – спросил Тиль.

- Так точно.

- Докладывайте.

- Гарнизон в деревне Иннерен перебит, потерь нет, один раненый. Наши разведчики выяснили: у Вольфенштайна двенадцать башен, ров с запада и юга, на севере и востоке отвесные склоны холма, поставки в замок бесперебойны. Разведчики были вынуждены скрыться в овраг, поскольку из ворот замка вышел отряд лучников. Через некоторое время они заметили вот этого лекаря, - Лоренц указал на Пауля, - в сопровождении четырех стражников, которые были перебиты. Этого человека, - командир отряда снова указал на Пауля, - они взяли в плен. Он утверждает, что он из Мёрцбурга и являлся пленником замка Вольфенштайн и что его вынудили лечить раненых под страхом смертной казни.

- Пусть пленный сам все расскажет, - спокойно произнес Тиль.

Пауль, словно выведенный из оцепенения, сразу же пересказал все, что с ним случилось.

- Это все хорошо, - подумав, проговорил Тиль, - Но, может быть, выдумал ты все по дороге в Штромфорт, чтобы мы оставили тебя в живых? А может, Апельгардцы специально тебя подослали – высмотришь тут все и сбежишь по-добру, по-здорову…

Внезапно на лестнице показался… Кристоф. «Как он сюда попал?» - удивился Пауль.

- Я знаю его, он действительно помощник лекаря из Мёрцбурга! - воскликнул лучник, - Пауль мне жизнь спас. Он с таким воодушевлением отзывался о Мёрцбурге… Я ручаюсь за него.

- Ну, раз так, - улыбнулся Тиль, - Лекарей у нас не хватает. Я надеюсь, ты согласишься нам помочь.

- Да, конечно! – радости Пауля не было границ.

- Вот и славно, только сними свой нелепый балахон – местные этот синий наряд не одобрят. Лоренц, - Тиль обратился к командиру, - Отведите его в лазарет.

 

III

 

Кристоф последовал за Паулем. Когда они вошли в лазарет, Лоренц вызвал главного лекаря и объяснил ему суть дела. Пауль огляделся: помещение сохраняло следы роскоши. Одна из штор на окне была сорвана, другая, хоть и была немного ободрана, выглядела довольно богато.

Лоренц закончил разговор и ушел из лазарета, а главный лекарь обратился к Паулю:

- Сейчас раненых немного. Сегодняшний вечер у тебя свободный, а завтра приступай к обязанностям, - и, увидев, как Пауль разглядывает стены, он добавил, - Этот дом принадлежал барону Михельсону, который, как ярый сторонник герцога Апельгардского, бежал с семьей, когда началось восстание.

- Я видел его в замке Вольфенштайн, - ответил молодой человек, - Он командует отрядом мечников.

Пауль и Кристоф вышли из лазарета. Начало смеркаться.

- Пойдем, перекусим, - предложил лучник, - Я знаю неплохой трактир здесь, на этой же площади, - Кристоф указал рукой направо. Пауль взглянул в этом направлении и увидел вывеску, на которой были изображены пивная кружка, миска и ложка и подписано: «У Гюнтера».

Пауль пошарил по карманам и вытащил несколько монет, которые, к счастью, не отняли у него во время его пребывания в плену.

- У меня только Мёрцбургские грифоны.

- У меня тоже, - ответил Кристоф, - Сейчас здесь принимают и Мерцбургские грифоны, и Апельгардские яблоки.

В трактире, за кружкой пива и миской с говядиной и тушеной капустой, Кристоф рассказал Паулю, как он оказался в Штромфорте. Апельгардцы перехватили Мёрцбургского гонца. Кристоф в это время выздоравливал и собирался вернуться в свой полк. Свободных гонцов не оказалось, а Кристоф подвернулся под руку. В верховой езде он, конечно, был не мастак, но добраться кое-как окольными путями, избегая Апельгардские патрули, сумел.

- В жизни больше на лошадь не сяду, - заключил он.

- Еще пива! – закричал один из сидевших в трактире мастеровых.

- И говядины! – добавил другой.

Трактир был почти заполнен: мастеровые, бард с лютней, какие-то оборванцы в углу, за столиком у стены черноволосая женщина в пестром платье с широкой юбкой, на шее которой красовалось монисто, а руки были обвешаны браслетами.

Бард затренькал на лютне и запел:

 

Славный герцог Апельгардский

Съел сегодня на обед

И ни много, и ни мало –

Целых сорок пять котлет.

 

Заболел живот раздутый,

Герцог охает, лежит.

Лекарь герцогу на помощь

Сломя голову бежит.

 

Сильно, герцог, переели, -

Ему лекарь говорит, -

Очень много, герцог, съели,

Оттого живот болит.

 

Вы бы ели чуть поменьше,

Надо, герцог, меру знать.

Коли вновь переедите –

Заболит живот опять.

 

Герцог я, али не герцог? –

Тут ему Вильгельм кричит, -

Я съедаю, сколько влезет,

А не съем – меня хандрит.

 

За такие вот советы,

Что вы стали говорить,

Прикажу вам завтра утром

Буйну голову срубить!

 

Пока бард пел, многие посетители смеялись, а некоторые нестройными голосами подхватывали последние две строчки каждой строфы, которые бард повторял дважды.

Дверь заскрипела, и в трактир вошел Тиль Арбалетчик в сопровождении Лоренца. Завидев его, многие прокричали приветствия, а черноволосая женщина обратилась к предводителю повстанцев:

- Нелегкая тебя судьба ожидает. Позолоти ручку, храбрец, расскажу, что знаю.

- Это госпожа Белла, - шепнул Кристоф Паулю, - Говорят, она действительно будущее ведает.

- Ну, погадай на счастье, - Тиль бросил Белле золотой.

Та разложила карты.

- Ждет тебя, красавец, радостное известие, тревожное известие, тяжелые хлопоты да удача в делах. Угрожает тебе крестовый король да пиковый туз готовит удар, но бубновая шестерка перекрывает опасность, значит, ждет тебя дорога. Отправишься в путь – отведешь от себя удар.

- А про любовь что же ничего не сказала? Пора бы уже обзавестись женой, – воскликнул один из мастеровых, и все засмеялись. Тиль смущенно улыбнулся.

Внезапно дверь трактира с грохотом распахнулась – внутрь вбежал раскрасневшийся, запыхавшийся человек и громко провозгласил:

- Апельгардцы отступили от стен Визена! Осада снята! Предводитель повстанцев Визена Иоахим Гутенберг дал согласие на объединение обеих повстанческих армий Визена и Штромфорта!

- А вот и радостное известие! – закричало несколько мастеровых.

- Хозяин, пива! За Визен и Штромфорт! – закричал один из оборванцев за столиком в углу.

 

IV

 

На следующий день Пауль приступил к своим обязанностям, но вскоре его вызвали к Тилю Арбалетчику. Тот находился в той же комнате, что и вчера.

- Мы планируем в скором времени объединить наши силы с силами Мёрцбурга для совместной осады замка Вольфенштайн, - произнес Тиль, - Ты единственный, кто видел его изнутри. Пожалуйста, опиши внутреннюю часть замка.

Пауль понятия не имел, как делается правильный доклад, поэтому начал, как счел нужным.

- Внутренний двор замка разделен галереей на две части: большой мощеный камнем двор и малый хозяйственный с деревянными постройками. Замок имеет три внутренние башни, соединенные галереями. В донжоне находятся покои герцога, другие башни, поменьше, занимают граф фон Диль и граф фон Канинхен. В галереях размещаются казармы, жилища слуг, кухня, лазарет.

- Герцог долго пробыл в замке?

-  Всего три дня. Должен был отбыть на следующий день после своего приезда, но провалялся с несварением.

- А колодец в Вольфенштайне имеется?

- Есть глубокий колодец посреди хозяйственного двора.

- Мост в случае осады поднимается, нам придется преодолевать ров с водой, - задумался Тиль, - А с какой стороны замок более уязвим?

- Пожалуй, с запада. С этой стороны между рвом и обрывом довольно ровная площадка. На юге есть такая же, но она слишком бугристая.

- Есть сведения, что из Вольфенштайна ведет потайной ход. Мои разведчики обследовали окрестности четыре раза, но не нашли ни намека на то, что подземный ход существует. Ты что-нибудь знаешь о нем?

- Я сам об этом в первый раз слышу. Да мне и ничего не рассказывали, я в замке был на положении пленника, за мной постоянно следили.

Тиль задумался, кусая длинный ус.

- Позвольте задать вопрос, - произнес Пауль, выдержав паузу, - Почему вы начали восстание?

- Наверное, ты знаешь, что Вильгельм стал герцогом сравнительно недавно. Все началось, когда во время охоты при загадочных обстоятельствах погиб единственный сын предыдущего герцога Фридриха, старшего брата теперешнего герцога. Через некоторое время сам Фридрих умер после желудочных колик, и на его место взошел Вильгельм. Конечно, прежний герцог, как и теперешний, любил поесть, но, учитывая странную смерть его сына… При Фридрихе налоги были высоки, народ бедствовал, свита богатела, но при Вильгельме налоги стали совсем непомерны. Мы его просто не прокормили бы. В Штромфорте и Визене люди начали роптать, а в Эйзенхейме поднялось восстание. Никому не хотелось кормить эту ненасытную прорву, а самому ходить с пустым животом. Генрих Мёрцбургский, воспользовавшись моментом, ввел в Эйзенхейм свои войска. Там, после полувекового пребывания в Апельгардском герцогстве, их встретили с радостью, как освободителей. После этого Штромфорт и Визен тоже восстали. Но мы не хотим следовать примеру Эйзенхейма – наши города вместе с сопредельной областью станут местом, где свободный люд сможет спокойно жить и трудиться себе на радость. Нам не нужны герцоги.

- Можно еще спросить? Я видел в городе оружейный ряд. Зачем же ваши воины снимают оружие и доспехи с убитых Апельгардцев, если ваши мастера способны сделать свои, не хуже?

- Оружейники, конечно, есть, и среди них достаточно опытных мастеров, но как только началось восстание, у нас возникли проблемы с железом. К сожалению, кроме медных шахт, мы ничем не располагаем, торговля с Апельгардом прервалась, а герцогские войска не пропускают к нам ни один обоз. Конечно, Мёрцбург оказывает нам помощь, но обозы, в том числе и с железом, плохо охраняются и часто бывают перехвачены врагом. Но благодаря содействию Толстяка Гельдбётеля, нашего богача, повозки с железом и другим товаром время от времени прорываются к городу. Его люди работают на совесть.

Взглянув на стяг, по-прежнему висевший на стене, Пауль спросил:

- А что означают цвета флага?

- Черная башня означает наш Штромфорт. Он расположен в том месте, где сливаются две реки – Флинк и Брейт. Они отмечены синей полосой. Белый цвет – это белый свет.

Внезапно дверь, хлопнув, отворилась, и в комнату вбежал человек в зеленом плаще. На его висках блестели капли пота, а сам он тяжело дышал.

- Яблочники на западе на подходе к городу! Враг наступает!

«Вот и плохое известие, - пронеслась невеселая мысль в голове у Пауля, - И предстоящие тяжелые хлопоты».

- Далеко ли врагу до Штромфорта? – спросил Тиль.

- Прошел наши дальние посты наблюдения.

- Численность врага?

- Около тысячи воинов.

- Шмидт! Вендлер! – позвал Тиль стражников. Те тут же вошли, - Всем командирам собрать войска на площади Ратуши. Двух гонцов сюда! Позовите Лоренца и Штерна!

Тиль сел за стол и взял бумагу и перо. Вошел высокий светловолосый командир. Закончив писать, Тиль поднял голову.

- Штерн, привести город в осадное положение. Ворота забаррикадировать, южный и восточный мосты перерубить, чтобы не пришло подкрепление из Вольфенштайна.

Пока Тиль говорил, вошел Лоренц. Запечатав два письма, предводитель повстанцев протянул их гонцам.

- Ты - в Визен, пусть Гуттенберг вышлет подмогу, - обратился Тиль к одному, - по пути ты должен встретить нашу подмогу, возвращающуюся от Визена. Передай, пусть подойдут к Штромфорту одновременно с визенской конницей, -  затем он повернулся к другому, - Ты – в Мёрцбургсий лагерь, к графу фон Мондшейну. Если что, запомни: мы не в состоянии выйти к замку Вольфенштайн, пока Апельгардские войска осаждают наш город.

Гонцы поспешно удалились.

- Эх, жаль, что Мёрцбург не сможет прислать нам подмогу, - произнес Тиль, - Его сдерживает еще большая по численности армия. Лоренц, идем, есть у меня один план.

Затем он снял со стены свой арбалет и вышел вон.

 

V

 

Пауль вышел на площадь. Командиры привели свои отряды, многие мирные жители вышли из домов. Лица всех собравшихся были суровы и тревожны. На ветру реяли Штромфортские стяги. Тиль уже был на площади. Он махнул рукой, и к нему подогнали повозку. Взобравшись на нее, командир повстанцев обратился к собравшимся:

- Граждане Штромфорта! Настала решающая минута для нашего города! Наша задача – продержаться и заставить врага отступить от стен. Гонец в Визен уже отправлен, и к завтрашнему утру мы ждем подмогу. Мы, конечно, ожидали, что враг предпримет осаду, хотя надеялись, что этого не произойдет. Поэтому, к тому, чтобы выдержать ее, все подготовлено: смола в котлах кипит, стены укреплены, в запасе много булыжников, которые мы сбросим на головы врагам. Пусть только попробуют забраться на наши стены! Собрано мощное ополчение. Не унывайте, друзья, мы многого стоим!

- Ура! Да здравствует Штромфорт! Отстоим! Штромфорт и Визен! Да здравствуют вольные мастера! – послышались голоса со всех сторон.

- А теперь, друзья, на стены, - закончил Тиль свою речь.

 

Пауль отправился в лазарет. Главный лекарь собрал подчиненных и приказал:

- Вагнер, Гросман, остаетесь со мной и своими помощниками в лазарете. Остальные – на стены. Битва предстоит тяжелая, будете лечить легко раненых прямо на месте, чтобы они могли сразу же вернуться в строй.

 

Поднявшись на городскую стену, Пауль увидел лучников и арбалетчиков, приготовившихся к бою. Тиль ходил меж ними, сосредоточенный и напряженный, вглядываясь вдаль. В руках он держал арбалет. На поясе, охватывающем стройный стан, висели легкий меч и короткий кинжал. Защищен он был лишь короткой кольчугой.

- Идут, идут! – закричал один из лучников.

На холме показались Апельгардские полки. Все тревожно всматривались вдаль.

- Таран! Они везут таран! – воскликнул молодой арбалетчик.

- Известное дело, - сердито ответил другой, - Главное, чтобы смола не остыла.

Вскоре стали различимы Апельгардские стяги с яблоком.

- Они еще и катапульты везут! – закричал кто-то.

- Разговорчики! Прекратить панику! При любой осаде используются тараны и онагры. А вы что думали, с голыми руками пойдут?! – прорычал один из командиров.

Тиль все это время хранил напряженное молчание.

- Враг приблизился, не пора ли стрелять? – спросил командир арбалетчиков.

- Рано, - отрезал Тиль, впервые прервав молчание.

- Что же он медлит, что же он медлит? Они приближаются… - шептал кто-то, стоявший рядом с Паулем.

- Пора! – громом пронеслись слова Тиля.

Он поднял свой арбалет и прицелился.

- Приказывайте, - обратился Тиль к командиру арбалетчиков.

- Отряд! Прицелиться! Пли!

Град болтов вылетел со стен. Множество Апельгардцев в первых рядах упало. Движение нарушилось, но быстро восстановилось. Пока арбалетчики заряжали свое оружие, к стрельбе приступили лучники. Однако, несмотря на постоянный град стрел и болтов, враг приближался к стенам.

 

VI

 

Апельгардцы подошли вплотную к стенам.

- Лестницы! Враг лезет на стены!

Раздался грохот – противник пустил в ход таран.

- Усилить охрану ворот! – расслышал Пауль приказ Тиля, - Откидывать лестницы! Кипящую смолу на врага! Камни на врага! Штерн, подготовить отряд мечников к бою!

Появились первые раненые – вражеские стрелки не дремали, и теперь Пауль не мог следить за боем. Он слышал лишь грохот, издаваемый тараном, бьющим в ворота, свист стрел и приказы Тиля и командиров отрядов.

- Сбросить булыжники на таран! Враг на стене! Лучники, назад! Штерн, вперед!

Завязался бой, и вскоре враги были отброшены. Раздались крики «ура»: одна из цепей, на которой крепилось бревно тарана, была сбита камнем.

- Стреляйте! Не давайте им починить таран! – надрывался командир арбалетчиков.

Апельгардцы откатили таран от ворот, чтобы отремонтировать его на безопасном расстоянии.

- Отец, вот стрелы! – мальчишка лет десяти взбежал на стену, - Мастера работают не покладая рук!

- Молодец! Неси еще!

Окончив перевязку очередного раненого, Пауль бросил взгляд на строй лучников. «Да там несколько девушек!» - удивился он.

Враги снова взобрались на стены. Тиль, у которого закончились болты, орудовал мечом вместе с отрядом Штерна. Внезапно на Пауля, перевязывающего рану мечнику, набросился высокий Апельгардец в кирасе и остроконечном шлеме. Молодой человек быстро достал свой кинжал, но вскоре понял, что против вражеского меча он бессилен. К его счастью, один из арбалетчиков пустил нападавшему болт в горло.

Врагов снова отбросили. Пауль заметил, что на стенах появились женщины, которые помогали лекарям перевязывать раненых.

- Беги к северной стене, - бросил Тиль Паулю, - Там установлена большая просмоленная чаша, зажги ее.

Сломя голову Пауль понесся на северную окраину города. Он пробежал мимо женщин и стариков, кипятящих смолу в больших чанах. Пробегая по Оружейной улице, Пауль увидел нескольких мальчишек, несущих стрелы обороняющим город. Вот и северные ворота впереди. Молодой человек взобрался на стену – там действительно находилась широкая чаша с сухой соломой и щепами. Пауль достал кремень и зажег солому. Огонь начал быстро разгораться, и пламя поднялось вверх. Теперь молодой человек смог оглядеться. С северной стороны тарана и лестниц не было, зато по стенам долбили камнями десяток онагров.

Внезапно возле одного из онагров началась сумятица. Штромфортский отряд, находившийся в засаде в небольшом леске на некотором отдалении от города, по сигналу, который дал Пауль, вступил в бой. Молодой человек увидел, как два онагра загорелись. Отряд, прорубаясь сквозь ряды Апельгардцев, приближался к стенам. Командир лучников, наблюдавший за этим, отдал приказ открыть малые ворота, когда отряд приблизился к стене. Пауль спустился к воротам: наверняка потребуется его помощь.

Малые ворота отворились (на самом деле, это была невысокая дверь из толстого крепкого дуба). В Штромфорт вошли около тридцати человек. Первые вносили раненых, среди которых Пауль узнал Лоренца. Последние отбивались от Апельгардцев. Когда они вошли, враги попытались ворваться в город, но в бой вступили мечники. Первые пятеро убитых врагов создали преграду для остальных, и ворота удалось закрыть.

Пауль склонился над тяжело раненым Лоренцом.

- Меня уже не спасти, - прохрипел тот, - Беги к Тилю Арбалетчику, - доложи ему: два онагра уничтожены, сотня врагов убита. С нашей стороны двадцать погибших.

 

VII

 

Пауль вернулся и передал Тилю слова Лоренца. Молодой человек услышал, что таран снова ломает ворота. Под его напором дуб уже трещал. Но на какое-то время врага должно было сдержать нагромождение из бревен, камней и старой мебели, находящееся возле ворот.

Услышав, что Лоренц тяжело ранен, Тиль коротко сказал:

- Плохо дело, - и тут же спросил, - Сколько онагров осталось у неприятеля?

- Восемь.

- В северо-восточной части города, у самых стен, недалеко от того места, где канал выходит за пределы города, есть деревянная лачуга. Постучи четыре раза в дверь. Когда выйдут, позови Долговязого Фрица. Скажи ему, что, мол, Тиль говорит «пора».

Начало смеркаться. Чтобы не запутаться в незнакомом городе, Пауль бежал вдоль канала по небольшой набережной. В северо-восточной части города строения сплошь попадались бедные. В указанном месте действительно на отдалении от других, очень близко к каналу, находилась деревянная лачуга. «Ну и местечно», - промелькнуло в голове у Пауля. Он поступил так, как велел Тиль. Дверь со скрипом открылась, на пороге стоял высокий мужчина, одетый во все черное.

- Мне нужен Долговязый Фриц.

- Это я и есть.

- Тиль Арбалетчик передает, что пора.

- Эй, братва! – крикнул мужчина, обернувшись, - Слыхали? Нам пора.

Из лачуги вышли двенадцать человек, одетых во все черное. Хотя все они были разного роста, пола и возраста (как показалось Паулю, от двадцати до сорока лет), все они оказались худыми и стройными и двигались с особой грацией. Долговязый Фриц последовал к тому месту, где канал проходил под стеной города, с помощью других отодвинул запоры и, сняв решетку, все двадцать выплыли прочь из города.

Когда Пауль вернулся к западным воротам, совсем стемнело. Апельгардцы уже  отступили от стен и встали лагерем перед городом. Молодой человек чувствовал сильную усталость. Только теперь он смог присоединиться к другим защитникам Штромфорта и поесть из общего котла похлебку, в которой плавали куски говядины.

Наскоро перекусив, несколько человек отправилось латать ворота. Пауль привалился к крепостной стене и задремал, но вскоре его разбудил знакомый голос. «Долговязый Фриц», - узнал его молодой человек.

- Командир, шесть катапульт уничтожено, двадцать врагов убито, один из наших ранен, - доложил Фриц.

- Молодцы, - послышался голос Тиля.

- Как насчет амнистии?

- Я обещания всегда выполняю.

- Веселое было дельце. Всегда рады насолить врагу.

 

VIII

 

Чуть свет, Апельгардцы снова подкатили таран к воротам. Результат работы мастеров, залатавших ночью трещины, всего лишь ненадолго отсрочил пролом ворот. Как сказал Тиль, ремонт нужен был не для того, чтобы свести на нет все усилия врага (за такое время это было бы невозможно), а для того, чтобы можно было продержаться до подмоги из Визена. Раздался оглушающий треск, и у Пауля похолодело на душе.

- Брешь! Брешь в воротах! – закричал кто-то.

- Лучники, целься! Мечники, к воротам! – приказывал Тиль.

Апельгардские воины, проникшие внутрь города и преодолевшие завал, большей частью были застрелены лучниками. Но таран продолжал свою работу, и брешь неумолимо увеличивалась. Апельгардцы наступали, лучников стало недостаточно. Вперед выступили мечники, и завязался ожесточенный бой.

Кристоф, у которого закончились стрелы, орудовал длинным кинжалом. На какое-то время, перевязывая раненого, Пауль потерял его из виду. Но, когда заметил вновь, у того плечо было залито кровью.

Подбежало подкрепление мечников, и на какое-то время враг был отброшен. Пауль подбежал к Кристофу.

- Пустяки! Царапина, - протестовал тот.

- Кровь нужно остановить.

Благодаря тарану, брешь значительно расширилась. Апельгардцы хлынули внутрь, попадая под стрелы и мечи защитников. Появилась гора трупов, но, тем не менее, поток врагов не прекращался. Штромфортцы во главе с Тилем бились ожесточенно, но все равно медленно отступали.

- Подмога! – закричали со стен.

Тиль взбежал на стену, и вскоре сверху послышался его голос:

- Отбросить врага от ворот!

Постепенно поток Апельгардцев, прорывающихся внутрь города, уменьшился.

- Штерн, на вылазку! – приказал Тиль.

Пауль и несколько других лекарей бросились следом за отрядом мечников. За пределами города молодой человек увидел несколько пронесшихся мимо всадников. Передняя линия врага была сломлена. Если раньше за пределами города видны были лишь Апельгардские флаги, то теперь один из конников нес стяг, на котором был изображен вороной конь на зеленом лугу. Из общей сумятицы, среди которой слышались крики, конское ржание, топот копыт и лязг железа, отделялись раненые, которым тут же помогали Пауль и другие лекари. Одни возвращались в бой, другим требовалась передышка. Двое лекарей относили тяжелораненого в город.

«Как же они сражаются под таким палящим солнцем», - подумал Пауль, но сразу же отогнал эту мысль, как глупую и ненужную.

Неожиданно протрубил рог, и Апельгардцы начали отступать на запад, отклоняясь к югу вдоль реки. Какое-то время конница их преследовала, но вскоре повернула назад, к воротам Штромфорта.

Возвращаясь в город, Пауль увидел, как с Тилем Арбалетчиком поравнялся всадник на вороном коне, в вороненых доспехах и черном плаще. Он спешился, и два воина крепко пожали друг другу руки.

- Благодарю вас за подмогу, командир Гуттенберг, - сказал Тиль.

- Подозрительно, - мрачно ответил тот, - Апельгардские силы, как минимум, в три раза превосходили наши. Почему враг отступил?

- Мне это тоже непонятно, - пожал плечами Тиль.

 

IX

 

Несмотря на победу, причина которой осталась неизвестной для Тиля Арбалетчика и других командиров, цена ее оказалась высока. В лазарете было полно работы. Пауль перевязывал ногу одному из людей в черном, которые вчерашним вечером совершили вылазку. Рана была неопасна, и черноволосый мужчина лет тридцати пяти с проседью на висках был в сознании.

- Как же вам удалось уничтожить целых шесть катапульт? – спросил у него Пауль.

- Подкрались тихо и незаметно, бесшумно вырезали часовых. Дождя не было аж с весны, костров у врага в изобилии. Позаимствовали факелы… Катапульты горят не хуже дров, - ухмыльнулся тот, - Мы ведь мастера своего дела.

- Каково же ваше ремесло?

- Воры мы.

Глаза Пауля расширились от удивления.

- В каждом уважающем себя городе, - добавил раненый, - должна быть гильдия воров.

После полудня Тиль зашел проведать Лоренца. Глаза его воспалились от бессонной ночи, лицо выглядело усталым. Узнав, что Лоренц умер под утро, он подошел к его телу, склонился над ним и тихо произнес:

- Прощай, друг.

 

На следующий день Пауль был вызван в ратушу на военный совет. Войдя в знакомую комнату, где молодой человек впервые увидел Тиля, он увидел командира Визенской конницы Иоахима Гуттенберга, Штерна, других Штромфортских командиров и трех незнакомцев.

- Через день нам предстоит выход на сложную боевую операцию, - начал Тиль, - Еще до осады Штромфорта мы приняли решение объединиться с Мёрцбургской армией для совместной осады замка Вольфенштайн и последующих боевых действий. Тем более, мы обязаны это сделать после того, как Мёрцбург нам помог. Хочу прояснить вам причину нашей победы. Она стала ясна только после того, как вчера вечером прибыл гонец от графа фон Мондшейна, который до этого не мог прорваться к осажденному городу. Генрих Мёрцбургский, узнав об осаде, в свою очередь начал осаду замка Вольфенштайн, после победы над войсками Апельгарда на Малых Северных холмах и отступления их в замок. Штурм Штромфорта был прекращен, так как войска были отозваны для прорыва осады Вольфенштайна. В настоящее время Мёрцбургская армия ведет боевые действия на два фронта.

- Но Генрих Мёрцбургский не просит никакой платы за свою помощь, - проворчал Гуттенберг, - Не думаете ли вы, что вскоре герцог захочет присвоить себе наши земли?

- Сейчас у нас нет выбора, - ответил Тиль, - Или мы действуем разрозненно, и Апельгардцы нас побеждают, или помогаем Мёрцбургу.

- Вынужден признать, вы правы, командир Сильберкранц, - кивнул Гуттенберг.

- Хочу попросить Пауля Розенблюма, который несколько дней являлся пленником Апельгардцев в Вольфенштайне, дать подробное описание внутренней части замка, - продолжил Тиль.

Пауль повторил все то, что уже излагал незадолго до штурма. В конце своего доклада он добавил:

- В замке Вольфенштайн имеется три катапульты Мёрцбургской работы новейшей модели. Они точно такие же, как та, что была захвачена вчера во время отступления Апельгардцев.

- Новейшими эти онагры были, - угрюмо заметил Гуттенберг, - Когда мне было столько же, сколько тебе сейчас.

- Во всяком случае, так сказал мэр Апельгарда, когда пребывал в замке Вольфенштайн, - вспыхнув, заявил Пауль, - Они, по его словам, были закуплены для обороны столицы.

- Онагры для обороны?! – рассмеялся Штерн, - Я всегда знал, что мэр невежда. Он никогда не был сведущ в военном деле. Однако продолжайте.

Сделав небольшую паузу, Пауль сообщил:

- В хозяйственном дворе есть деревянные постройки – загоны для скота, хранилища для сена и соломы. Я могу приготовить смесь из земляного масла и серы. Этой смесью можно пропитать тряпье и обмотать ими камни для катапульт. Если это тряпье зажечь, оно будет сильно и долго гореть.

- Отличная идея, - улыбнулся Тиль.

- А сера и это самое масло у вас есть? – осведомился Гуттенберг.

- Есть, - ответил полный человек лет пятидесяти с огромной залысиной на лбу, в одежде богатого мещанина, - Я знаю людей, у которых всегда можно приобрести эти ингредиенты.

- Как всегда, благодарю вас, герр Гельдбётель, - произнес Тиль.

- Какова численность гарнизона замка? – спросил Гуттенберг.

- В послании графа фон Мондшейна сообщается, - ответил Тиль, - Что в Вольфенштайне в настоящее время находится около ста пятидесяти человек. В целях экономии провианта незадолго до начала осады из замка была удалена вся прислуга.

- Стены Вольфенштайна неприступны, - мрачно проговорил Гуттенберг, - Замок всегда принадлежал герцогам Апельгардским и строился на совесть предками нынешнего герцога. В результате пожара выгорит весь хозяйственный двор, а стенам и башням он особого вреда не принесет.

- Количество воинов в замке слишком велико, - заметил Штерн, - Если придется брать замок измором, продержится он не очень долго.

- Осаждаемые подтянут пояса потуже, а человек, который не сумеет это сделать, в настоящий момент находится в Апельгарде, - скептически произнес Гуттенберг («Оказывается, он умеет шутить», - подумал Пауль), - А, так как в замке есть тайный ход, провиант могут доставлять через него.

 - Все равно план хорош, - подытожил Тиль, - Пожар сильно испортит жизнь, вернее, существование осажденных, - Выстави караулы на подступах к замку и все подозрительные люди будут задержаны. Но, все же, необходимо найти, куда выводит потайной ход, ведь им можем воспользоваться и мы. Пожалуйста, Пауль, вспоминай, может, ты что-то заметил в окрестностях.

 

Часть 4

I

 

Уже пять дней длилась осада замка Вольфенштайн силами соединенной армии Мёрцбурга и повстанцев Штромфорта и Визена. Апельгардские войска, отступившие от Штромфорта, не смогли прорвать осаду и отошли в направлении своей столицы, приняв глубокую оборону. С помощью Пауля с успехом подожгли хозяйственный двор, что изрядно подпортило жизнь осажденным, как и предполагалось на военном совете в Штромфорте, однако гарнизон сдаваться не спешил. Неоднократные штурмы замка никаких результатов не дали – Иоахим Гуттенберг оказался прав.

Пауль постоянно перебирал в памяти помещения замка, его строения, дворы – не шатались ли камни в полу, не звучали ли глухо шаги, не было ли где-нибудь странных рычагов, но, как назло, вспомнить ничего не мог. Вот он в коридорах темницы, в камере в подземелье, слушает речь герцога на площади, идет в лазарет, заходит в помещение кухни, чтобы попросить мяты, заглядывает в колодец в хозяйственном дворе, но там самая обычная вода и никаких признаков лаза…

Но сейчас эти воспоминания бесполезны, гораздо важнее знать, куда выводит потайной ход. На юге и западе сейчас стоит армия. С востока почти отвесный обрыв и долина, с севера обрыв поменьше, пустая лощина с чахлыми кустиками между двумя холмами и знакомый овраг, где, наверное, до сих пор лежит разбитая тачка. О западе и юге и речи быть не может – тайный ход не проведут туда, где при осаде расположатся войска. Чтобы вывести подземный ход на восток, нужно сильно углубиться в землю. Остается север. Лощина лежит слишком близко от стен, холм хорошо обозревается, за ним овраг… Неплохое место. Но где именно в овраге выход, и чем он замаскирован?

Пауль заглянул в палатку Тиля Арбалетчика. Тот что-то обсуждал с Гуттенбергом. Молодой человек тут же ретировался – он немного побаивался этого сурового командира. Однако Пауль успел заметить, что Тиль кивнул ему, прося взглядом подождать, пока разговор окончится.

Вскоре Гуттенберг покинул палатку, и Пауль вошел к Тилю.

- Командир, овраг! – воскликнул он, - Другого места, куда выводит тайный ход, тут и быть не может!

Молодой человек передал все свои умозаключения Тилю.

- Скорее всего, ты прав. Сейчас я приведу разведчиков, и ты пойдешь вместе с ними.

Командир вышел и вскоре вернулся в сопровождении пятерых людей в зеленом. Они тут же вместе с Паулем отправились к оврагу мимо караула, состоящего из нескольких мечников, наблюдающих за северными окрестностями замка.

В овраге и впрямь уже который день валялась нетронутой разбитая тачка. Разведчики принялись осматривать овраг, раздвигая заросли крапивы и таволги, не пропуская ни единого кустика. Пауль огляделся. Отыскивать замаскированные потайные ходы ему до сих пор не приходилось, поэтому начал высматривать нечто, выбивающееся из общей картины. И тут ему на глаза попался одинокий тополь. Молодой человек окликнул разведчиков, и они вместе подошли к дереву, вокруг которого росли густые кусты бузины. Место было быстро очищено, но ничего необычного, просто голая земля. Один из разведчиков лопаткой принялся раскапывать землю в отвесном склоне оврага, как вдруг наткнулся на что-то твердое. Еще несколько лопат земли было отброшено, и Пауль увидел старую дубовую дверь, обитую железом.

- Не поддается, - проговорил один из разведчиков, пробуя ее отворить, - Придется поработать топором.

И он принялся за дело.

- Но почему же именно тополь? – недоумевал Пауль.

- Кто его знает? – ответил один из его спутников. – Может быть, мастер, который устанавливал дверь, сделал себе метку, воткнув прутик, а может, что-нибудь другое. Это было очень много лет назад, и мы уже ничего не узнаем.

Несколько ударов топором, и дубовые доски, хоть и начавшие гнить, но еще очень крепкие, поддались. Пауль заглянул внутрь – вглубь холма уходил  темный сырой ход.

 

II

 

Вечером того же дня в шатре герцога Мёрцбургского был собран экстренный военный совет. На нем присутствовали Генрих Мёрцбургский, граф фон Мондшейн, Тиль Сильберкранц, Иоахим Гуттенберг и чуть ли не подпрыгивающий от счастья предстать пред светлыми очами герцога Пауль, который об этом даже не мечтал.

- Завтра, с восходом солнца, мы начинаем штурм замка, чтобы отвлечь защитников, - начал герцог, - Во время штурма отряд из тридцати человек проникнет через потайной ход в замок, откроет внутреннюю решетку и опустит мост. Отряд должен быть сформирован из мечников и лучников.

- У меня есть специально подготовленные люди, которые умеют бесшумно передвигаться и тихо устранять врагов, - произнес Тиль, - Также они знают толк в механизмах.

- Отличная идея, - слегка улыбнулся герцог, - Сколько их у вас?

- Пятеро. Но заменят пятнадцать человек. Также у меня есть превосходный отряд мечников во главе с капитаном Штерном. Он может возглавить эту операцию.

Герцог слегка покачал головой.

- Не нужно жертвовать столь ценными офицерами, они пригодятся на поле боя. Операция очень сложна, и многие не вернутся. Пусть ее возглавит человек храбрый, но с меньшим званием. Этот отряд будет временным формированием. И лучники, и мечники, находящиеся в нем, должны быть представлены и из Мёрцбурга, и из Штромфорта, и из Визена, ведь мы совершаем одно большое общее дело. Поэтому человек с высоким званием не потребуется. Пожалуй, я знаю подходящего кандидата, - герцог чуть-чуть повысил голос и приказал, - Сотника Шрёдера ко мне!

Пауль не совсем понял аргументы, которые привел Генрих Мёрцбургский, но подумал, что герцог – опытный полководец, и ему виднее. Когда же тот упомянул о знакомом сотнике, молодой человек немного упал духом и тихо вздохнул – ему снова придется вступить под командование человека, о котором у него сохранились лишь неприятные воспоминания. Пауль оглядел находящихся в шатре. На какое-то мгновение ему показалось, что на каменном лице Гуттенберга, по которому обычно нельзя было прочесть ни одной мысли, промелькнула мрачная усмешка. «Странно, - подумал молодой человек, - что ему не нравится? Ведь герцог всё предусмотрел, бережет храбрых толковых офицеров. Возможно, этого Шрёдера действительно не жалко. А может, я жесток к нему? Но, с другой стороны, операция предстоит сложная. И вернусь ли я? Наверное, у Гуттенберга другая точка зрения, потому что он не из Мёрцбурга».

Очень скоро в шатер вошел знакомый Паулю сотник, который сначала с восхищением воззрился на герцога, преисполненный гордости, что его допустили на столь важный совет, а затем, заметив молодого человека, пораженно уставился на него, как бы спрашивая всем своим видом: «А этот что здесь делает???» Пауль в это время подумал: «Какой же герцог предусмотрительный! Один момент, и сотник здесь. Значит, у него план уже был готов?» Пауль украдкой взглянул на Гуттенберга – у того уже было отсутствующее выражение лица.

- А теперь я попрошу помощника лекаря Первого Мёрцбургского полка Розенблюма, - приказал герцог, - Описать внутренность замка Вольфенштайн.

Пауль восхитился: «Надо же, герцог знает мою фамилию, и где и кем я служил до моего пленения!»

Молодой человек в третий раз описал замок.

- Были ли вы в донжоне? – спросил герцог, когда Пауль окончил доклад.

- Нет, ваше высочество.

- В таком случае, были ли вы в одной из других башен?

- Да, ваше высочество, я недолго находился в башне, где размещается граф фон Канинхен.

- Имеется ли в той башне подвал?

- Да, ваше высочество, я видел в полу деревянный люк, обитый железом.

- Если бы я приказал вырыть тайный ход, - заключил герцог, - я бы повел его из подвала донжона.

 

III

 

Отряд из тридцати человек вошел в сырой мрачный ход, который был настолько узок, что шли по двое, местами приходилось наклоняться. Ход казался Паулю нескончаемым, чудилось, будто он идет по нему целую вечность. Иногда молодого человека посещала предательская мысль о том, что впереди отряд ждет тупик, и придется с позором поворачивать назад. Пауль старался держаться Кристофа, который вызвался добровольцем на эту опасную операцию.

Но вот впереди при тусклом свете факелов удалось различить, что ход, наконец, вывел на площадку, с которой вела наверх ржавая железная лестница.

- Необходимо осмотреть люк. Добровольцы есть? – приказал сотник.

Один из мечников взобрался по лестнице и вскоре доложил:

- Дубовый люк, обитый железом. Между досками большие щели, однако, он заперт. Или заклинило.

- Черт! – выругался сотник.

Вперед выступили двое членов гильдии воров.

- Предоставьте это дело нам, - проговорил один из них.

- Валяйте, - сказал сотник и махнул рукой.

Воры ловко вдвоем забрались на лестницу.

- С той стороны задвижка, - услыхал Пауль.

- Дай-ка мне железный прут.

- Так. Скрипит. Масло! Теперь лучше.

- Опаньки! Готово!

Воры открыли люк.

- Разведать обстановку! - приказал сотник, и те вынырнули наверх. За ними последовали трое их товарищей.

- Тут какой-то погреб. До черта бочек и мешков. Винишком попахивает, - спустя некоторое время доложил один из них.

- Выход из погреба есть?

- Люк наверху.

- Все наверх! - распорядился сотник.

Когда отряд оказался в обширном погребе, сотник, оглядевшись, произнес:

- Ясно, мы в башне. Розенблюм, имеешь представление, в какой именно?

- Похоже, донжон, - отозвался Пауль, - Эта башня шире той, в которой я был.

- Проверьте люк, ведущий наверх, - приказал сотник ворам.

Двое из них поднялись на лестницу, которая была шире и выше предыдущей.

- Не заперт.

- Разведать обстановку!

Вора ловко и грациозно вылезли из люка, послышались вскрики, и раздался голос:

- Все чисто.

- Кто кричал? – спросил сотник.

- Да вот эти стражники. Нам они показались лишними.

- Все наверх!

Поднявшись по лестнице, Пауль огляделся: круглая башня, мертвые стражники, маленькая дверь.

- Розенблюм, выгляни, где мы? Это точно донжон?

Пауль слегка приоткрыл дверь и выглянул.

- Так точно, герр сотник.

- В какой стороне ворота?

- Налево.

- Наша задача – открыть их. Вы, четверо, - сотник выбрал мечников, - поднять решетку и опустить мост. Остальным прикрывать этих четверых.

Отряд бросился через внутренний двор по направлению к воротам. На галереях Пауль увидел множество лучников и арбалетчиков, стреляющих по штурмующим замок. Радом находились мечники и лекари. На одной из стен молодой человек заметил графа фон Диля, отдающего распоряжения. Отряд мечников, находившийся во дворе, забил тревогу и бросился наперерез диверсантам. Граф фон Диль, поняв, в чем дело, отдал приказ, и часть лучников и арбалетчиков принялась обстреливать вторгнувшихся. Отряд с боем прорвался к воротам.

- Защищайте! Не дайте им пройти! – неистовствовал сотник, - Колесо, дьявол! Поднимайте решетку!

Пауль увидал, что вскоре все четверо мечников, брошенных на открытие ворот, убиты. Он сам подскочил к колесу и изо всех сил потянул его, но оно поддалось с трудом. Подбежала другая четверка мечников.

- Займись лучше чем-нибудь более полезным, - бросил один из них.

Молодой человек взглянул в сторону и увидел, как один из тяжелых пехотинцев, которыми в свое время гордился граф фон Диль, занес секиру над уже раненым Кристофом, в третий раз с начала войны. «Была, не была!» Пауль, выхватив кинжал, бросился на помощь другу. «Как будто он специально смерть ищет, в самую гущу битвы лезет», - подумал молодой человек, вспомнив историю Кристофа. Подбегая к тяжелому пехотинцу и занося кинжал, целясь в шею, он краем глаза успел заметить, что новая четверка мечников, пытавшаяся открыть ворота, убита, и их места заняли воры. Повернув голову, Пауль заметил приближающегося вражеского мечника и в последний момент успел отпрыгнуть, лишь царапнув не прикрытую доспехами ногу силача, однако мечник успел ранить его в плечо. Тяжелый пехотинец медленно развернулся и занес секиру над Паулем.

«Конец», - подумал тот.

 

IV

 

Внезапно послышался конский топот и ржание, и пехотинец тяжело рухнул на раскаленные под полуденным солнцем камни с копьем в груди. Пауль взглянул на спасшего его всадника – это был Иоахим Гуттенберг. Пауль огляделся: воры открыли ворота, дав ворваться в замок Мёрцбургской и Визенской кавалерии. Во главе всадников молодой человек увидел Генриха Мёрцбургского и графа фон Мондшейна в блестящих на солнце доспехах. «Герцог так храбр, - подумал Пауль, - Ведет кавалерию в бой».

Внезапно конь под герцогом рухнул со стрелой в горле. Пока тот поднимался, на него надвинулся тяжелый пехотинец с двуручным мечом.

- Герцог! – закричал граф фон Мондшейн и, ловко спрыгнув с коня, бросился на помощь, заслонив собой Генриха Мёрцбургского.

Меч опустился, и граф упал замертво, но в следующий момент болт, пройдя точно через щель забрала, вонзился пехотинцу в глаз. В воротах во главе отряда арбалетчиков показался Тиль Сильберкранц. Пауль огляделся в поисках Кристофа. Тот, опустив лук, и побледнев, сидел прямо на камнях. «Он же ранен», - вспомнил молодой человек и, зажимая правой рукой рану на плече, чтобы остановить кровотечение, подполз на помощь другу.

Третий тяжелый пехотинец, стоя спиной к стене, долго крушил врагов боевым молотом. Сотник Шрёдер бросился на него, но, когда до силача оставалось три шага, неожиданно упал и покатился ему прямо под ноги. Тот споткнулся о сотника и повалился на камни лицом вниз.

- Вяжи его! – кричал сотник, опомнившись от падения, но несколько Мёрцбургских пехотинцев и без его приказа успели достать бечевку.

Дверь одной из башен отворилась, и Пауль заметил Тиля Арбалетчика и Штерна, выводивших графа фон Канинхена. Тот покорно шел между ними и не сопротивлялся.

 

V

 

Наступило затишье. Пауль не мог понять, взят замок или еще нет. Ни во внутреннем дворе, ни на стенах молодой человек не видел живых врагов. Появилась возможность обратиться за помощью к лекарю – Паулю требовалась помощь: несмотря на то, что он пытался остановить кровь, она текла, не переставая, голова начала кружиться. Молодой человек прошел по опущенному мосту и направился к холму, где располагался Мёрцбургский лагерь.

Шатры лекарей так же, как и прежде, высились недалеко от шатра герцога, но времени проведать Кюхенберга до этого момента он так и не нашел, занимаясь приготовлением огненной смеси для онагров и поисками потайного хода.

У одного из шатров молодой человек увидел Михеля Крамера, который только что закончил обрабатывать рану Штромфортскому мечнику. Пауль окликнул своего товарища.

- А, здравствуй! – воскликнул тот, обернувшись, - Где ж ты пропадал?

«Как же изменился его взгляд, - подумал Пауль, - Наверное, и я не такой, как прежде».

Пока Михель перевязывал ему рану, Пауль рассказал товарищу вкратце свою историю.

Из шатра вышел лекарь и вскользь взглянул на Крамера. Пауль увидел его лицо – это был совершенно незнакомый ему человек.

- А где же наш начальник, герр Кюхенберг? – спросил молодой человек Михеля.

- Так ты не знаешь? – с грустью произнес тот, - Пока тебя не было, Апельгардцы стреляли по нам из катапульты, явно целясь в шатер герцога, но камень попал в наш шатер. Герр Кюхенберг в тот момент делал операцию, Шпигель ему ассистировал, а я помогал раненым вне шатра.

Пауль вздохнул.

- И как эти яблочники не понимают, что онагр не обладает точностью стрельбы, - произнес он со знанием дела.

- Разговорчики! – вмешался незнакомый лекарь, - Крамер, обработал рану – помогай следующему! Нечего языком воздух сотрясать.

- Герр Альбштифель, это же Пауль Розенблюм!

- Кто-кто?

- Помощник лекаря Первого Мёрцбургского полка, - произнес Пауль.

- Хорош помощничек! – проворчал лекарь, - У нас тут раненых до черта – осада почти неделю идет. А он прохлаждается где-то!

- В потайном ходе действительно было прохладно…

В глазах у Пауля поплыло, и он упал.

 

Когда молодой человек открыл глаза, он увидел, что никого рядом нет, и, чуть пошатываясь, вошел в шатер.

- Пришел в себя? Работать можешь? – спросил Альбштифель.

- Могу, - стараясь придать голосу твердость, ответил Пауль.

- Только надень балахон, а то не по форме. Крамер, выдай ему!

Через некоторое время в палатку вошел слуга герцога, которого Пауль видел у шатра Генриха Мёрцбургского.

- Принесли тяжелораненого графа фон Мондшейна. Он в своем шатре.

Лекарь и его помощники последовали за слугой. Паулю достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что графу недолго оставалось жить.

Альбштифель, тем не менее, делал все возможное, чтобы спасти его, а Пауль и Михель выполняли распоряжения лекаря. Все это время герцог Мёрцбургский сидел у полотняной стены просторного шатра и наблюдал за операцией.

В шатер вошел его слуга и доложил:

- Ваше высочество, пленный граф фон Канинхен желает с вами переговорить.

- Приведите его в мой шатер, и пусть подождет.

Тем временем, Альбштифель закончил операцию.

- Каковы шансы, что граф выживет? – спросил у него герцог.

- Слишком малы, ваше высочество, хоть мы и сделали все, что могли.

- Я все равно благодарю вас.

С этими словами герцог встал и покинул шатер.

Лекарь и его помощники направились к себе. Пауль приотстал, голова снова начала кружиться. Невдалеке молодой человек заметил густые кусты. Рухнув в их тень, он решил спастись от палящего солнца и переждать, пока ему станет легче. Пауль закрыл глаза и впал в забытье.

Молодой человек очнулся, услышав знакомый голос, доносившийся из шатра, установленного возле кустов, у которых он примостился. «Это Генрих Мёрцбургский, - догадался Пауль, - Значит, я упал у герцогского шатра». Он прислушался.

- Ваше высочество, - произнес другой голос, - вы не раз присылали парламентеров  с переговорами о мире. Препятствие создавал лишь граф фон Диль, имеющий большое влияние на Вильгельма Апельгардского. Я готов сделать все возможное, чтобы герцог…

«Граф фон Канинхен», - догадался молодой человек.

Пауль увидел, как в шатер вошел один из капитанов. Разговор прервался.

- Ваше высочество, - доложил вошедший, - большая часть гарнизона перебита, двадцать три пленных, в том числе два офицера. Граф фон Диль с группой войск скрылся в казарме и игнорирует предложение о сдаче.

«Наверное, кроет парламентеров отборной руганью», - пронеслось в голове у Пауля.

Когда капитан вышел, граф фон Канинхен продолжил:

- Чтобы граф фон Диль не оказывал нежелательного влияния на герцога, я готов показать вам рычаг, с помощью которого можно попасть в казармы, не используя основной вход.

Паулю почему-то не хотелось выдавать себя и показывать, что он слышал этот разговор. Поэтому он тихонько забрался глубже в кусты. Рана начала саднить, его по-прежнему мучила слабость, голова кружилась, и вскоре молодого человека одолел тяжелый сон.

 

Проснувшись в сумерках, Пауль осторожно вылез из кустов и, оглядевшись, убедился, что никто его не видит, после чего направился к шатру лекаря.

 

VI

 

На следующий день после полудня Кристоф пришел навестить Пауля, которому уже было намного лучше.

- Победа! Полная! Вот теперь замок точно взят! – начал Кристоф, - Сегодня утром дали приказ взять графа фон Диля, который закрылся в казарме. Я вызвался добровольцем в отряд.

Кристоф рассказал Паулю о том, как отряд поднялся на галерею над казармой, затем два Штромфортских вора раздобыли два факела, вставили их в пустующие подвески на зубьях между бойницами, превратив их в рычаги. Когда воры повернули их, в полу отодвинулась плита. Они сбросили веревочную лестницу, которая оказалась у них с собой, привязав ее к зубцам галереи. Весь отряд спустился в казармы, и завязался бой. Вместе с графом фон Дилем там находилось около пятнадцати мечников, каждый из которых оборонялся, как зверь, загнанный в угол. Сам граф положил человек десять, а затем, когда его окружили, а сторонники были перебиты или взяты в плен, он бросился на собственный меч.

Пауль невольно почувствовал уважение к этому, хоть и грубому, но храброму вражескому военачальнику. Он не то, что подлый граф фон Канинхен, предающий своих.

 

После окончательной победы, когда замок был полностью очищен от врага, герцог и свита переселились из шатров в Вольфенштайн, а лекари заняли лазарет. Войска по-прежнему стояли лагерем вокруг замка. Через день скончался граф фон Мондшейн. Похоронив его с почестями, Генрих Мёрцбургский отправил письмо Вильгельму Апельгардскому с предложением о мире. Последовал ответ с согласием, и герцог Апельгардский обещал лично в скором времени прибыть в Вольфенштайн.

Взятых в плен Апельгардцев поместили в темницу до подписания мирного договора. Однажды Пауля вызвали в замок – одному из пленных стало плохо. Войдя в камеру, среди прочих Пауль увидел Пьетро Кантаре.

- И ты, после того, как был у Апельгардцев, снова служишь Мёрцбургу? – удивился Пьетро. – А меня назад не приняли.

- Не сравнивай меня с собой, - жестко ответил Пауль, - Я был в замке на положении пленного, мне и жалованье не платили.

- Мне Апельгардцы обещанное жалованье так и не выплатили. Жалкие обманщики!

- Видишь ли, хотя мне никто никто не давал указаний относительно общения с пленными, говорить я с тобой не желаю.

 

В ожидании Вильгельма Апельгардского Генрих Мёрцбургский устроил награждение отличившихся при взятии замка. Самую значительную награду получил сотник Шрёдер – ему было даровано поместье, дворянский титул и звание капитана. На насмешки по поводу того, как Шрёдер упал под ноги тяжелому пехотинцу, что решило исход сражения, тот с гордостью отвечал, что это был хитро продуманный ход.

Следующим герцог наградил Пауля – он вручил ему мешочек, набитый золотыми монетами и дозволил взять фамилию по названию замка.

Все, прошедшие через потайной ход и выжившие, а таковых оказалось одиннадцать человек, получили в награду мешочки с золотом поменьше.

- Да здравствует герцог! – кричали все.

После вручения наград слуга Генриха Мёрцбургского подошел к Тилю Сильберкранцу и сообщил:

- Герцог желает с вами говорить.

Паулю стало интересно – что же Генрих Мёрцбургский желает сказать, и молодой человек протиснулся поближе и стал поодаль.

- Герр Сильберкранц, - герцог, похоже, начал издалека, - В ближайшее время состоится подписание мирного договора с Вильгельмом Апельгардским. Результаты войны таковы, что Апельгард не может диктовать свои условия, мирное соглашение предусматривает, что герцог больше не сможет претендовать на Визен и Штромфорт. Каковы ваши планы на будущее?

- Ваше высочество, поскольку Визен и Штромфорт после подписания мирного договора приобретают статус вольных городов, в них будут избраны правители. Надеюсь, я достоин стать губернатором Штромфорта и сопредельной области.

- У меня имеется для вас иное предложение, - герцог покровительственно улыбнулся, - Командир Вертенбергского гарнизона погиб при штурме замка, и я не вижу более достойной кандидатуры занять освободившееся место, чем ваша, - и, увидев, что Тиль пытается возразить, он добавил, - Не спешите давать отрицательный ответ, ведь в жизни все случается. Жду вашего ответа в ближайшие три месяца. Пока этот срок не пройдет, я не стану назначать на эту должность никого другого.

 

Тиль уже вернулся на свое место, а Пауль все стоял и ждал, когда же Генрих Мёрцбургский велит позвать Иоахима Гуттенберга, чтобы сделать ему какое-либо предложение. Но так и не дождался.

 

Приезд Вильгельма Апельгардского затягивался, раненые выздоравливали, работы в лазарете почти не осталось, и Пауль, отныне Вольфенштайн, вместе с Кристофом частенько наведывался в палатку Тиля Арбалетчика. Молодому человеку нравились рассуждения Тиля, нравилось, как он покусывает ус, нравилось его простое и естественное отношение к подчиненным, нравилась его забота о воинах и в то же время строгость в отношении нарушителей дисциплины.

 

Генрих Мёрцбургский, несмотря на затянувшееся ожидание, нимало не беспокоился и находился в прекрасном расположении духа. К нему почти каждый день приезжали разные люди – гонцы, пажи, знатные персоны. Однажды к герцогу в замок проводили двоих толстяков в богатых мещанских одеждах, в одном из которых Пауль узнал Гельдбётеля. Вечером того же дня, когда стемнело и небо стало усыпано звездами, Пауль, Кристоф и Тиль сидели у костра перед палаткой. Подошел Иоахим Гуттенберг.

- Только что прибыл гонец, - произнес он, - Вильгельм Апельгардский выезжает завтра. Там, где мне скакать день, он будет ехать неделю.

- Я уверен, граф фон Канинхен, которому надоело сидеть пленником, черканул пару строк герцогу. Извелся, наверное, на хлебе и воде, - ответил Тиль.

- Черта с два! Какие хлеб и вода?! – воскликнул Пауль, - Небось, с герцогского стола питается.

- Откуда такая уверенность, молодой человек? – спросил Гуттенберг.

На Пауля устремились три вопрошающих взора.

- Да я, когда ранен был, слышал его разговор с герцогом. Думал, что бредил, но когда Кристоф рассказал об открывающейся плите над казармой, где закрылся граф фон Диль… И Пауль пересказал все услышанное им.

- Вот потому мы и подняли восстание, - проговорил Гуттенберг, - Нам надоело кормить таких вот подлецов. И знать их не хотим. Они - у себя, а мы – у себя.

- Только никому ни слова об этом. Лучше, когда сильные мира сего думают, что мы ни о чем не ведаем, - добавил Тиль.

- Кстати, - вспомнил Пауль, - Сегодня герцога посетили Гельдбётель и еще какой-то толстяк с длинным кривым носом.

- Похоже, второй - это Визенский толстосум, Вольстанд, купец и ростовщик, как и Гельдбётель, - сказал Гуттенберг и помрачнел, - О чем они могли толковать с герцогом? Вряд ли нам передадут их разговор.

Тиль слегка нахмурился, но ничего не ответил.

 

Эпилог

 

Однажды пасмурным днем середины сентября, когда листья были чуть тронуты желтизной, Пауль шел по узкой Мёрцбургской улочке. Наконец-то, после жаркого лета пошли дожди, и природа получила долгожданное отдохновение. Впереди показалась знакомая дверь – дверь отчего дома. Пауль постоял перед ней в нерешительности. Сейчас в этом доме живет его брат, у него своя семья, дети. Даже новая вывеска появилась – «Венцель Розенблюм, лекарь». Будет ли он рад внезапно появившемуся родственнику?

Пауль постоял еще немного, раздумывая: входить или нет? Затем он развернулся и ушел прочь. Когда он проходил по главной площади, его окликнул знакомый голос. Пауль обернулся – к нему сквозь толпу зевак, глазевших на выступление бродячих артистов, продирался Кристоф. Поприветствовав друг друга, друзья отправились в трактир.

- Как давно в Мёрцбурге? – спросил Кристоф.

- Только что приехал. Я в Апельгарде был. Решил взглянуть на город яблочников. А Магнус Мистикус, наш чародей, оказался прав – стяги Мёрцбурга развевались над Апельгардом, когда наш герцог приезжал в этот город с визитом. Он посватался к пятнадцатилетней дочери Вильгельма Апельгардского, Шарлотте.

- А его дочь такая же толстая, как и ее папаша?

Пауль вспомнил о толстушке Гретхен. Странно, но на душе у него было совершенно спокойно.

- Я однажды видел дочь герцога в Апельгарде, - ответил он, - Она довольно стройна, но красивой ее не назовешь.

- Значит, скоро и у нас праздник. Вильгельм Апельгардский приедет в Мёрцбург на свадьбу. Как пить дать, нажрется и будет опять валяться с несварением.

- О! – усмехнулся Пауль, - Сулейман ибн Сархан, Апельгардский чародей, тоже верно предсказал – стяги Апельгарда вместе с герцогом приедут в Мёрцбург. У каждого своя правда. Главное, верно ее подать.

- Чем ты теперь собираешься заняться? – спросил Кристоф.

- На часть денег, подаренных герцогом, завершу, наконец, обучение на лекаря. На оставшиеся открою практику. А ты как?

- Направляюсь в Вертенберг. Хотя он и славится арбалетчиками, хорошие лучники там тоже нужны. Тиль принял приглашение герцога, он теперь командующий Вертенбергским гарнизоном. После заключения мира я ездил к нему в Штромфорт, и он, дав согласие, позвал меня служить вместе с ним. Из Штромфорта я съездил в свою деревню навестить мать и оставил ей все полученные в награду деньги. Ей этого хватит для безбедной старости, а мне там делать нечего, - в голосе Кристофа звучала горечь.

- Так ведь Тиль намеревался стать  правителем Штромфорта. Передумал?

- Какое там! – Кристоф махнул рукой, - Правитель был избран, и им оказался Толстяк Гельдбётель. Не понимаю, почему так вышло, ведь народ обожает Тиля, и вдруг победил этот толстосум! В Визене то же самое – был избран Вольстанд.

Пауль аж подскочил на скамье.

- Так вот оно что! Теперь ясно, зачем они нанесли визит Генриху Мёрцбургскому!

- А Иоахима Гуттенберга через четыре дня после избрания Вольстанда нашли мертвым в своем доме. Подозревают отравление, - грустно сказал Кристоф, - Тилю тоже начали намекать, чтобы он был осмотрительным. Ведь он имел огромное влияние и любовь народа в Штромфорте, и Гельдбётель опасался, как бы не началось новое восстание.

- Значит, госпожа Белла была права, - задумчиво произнес Пауль, - Дальняя дорога спасла Тиля от удара пиковым тузом, который готовил крестовый король.

- Вот поэтому он и принял приглашение герцога, - продолжал Кристоф, - Кстати,  Гельдбётель договорился, чтобы Мёрцбургские войска охраняли Штромфорт. В тот день, когда я покидал этот город, в него вошли наши войска. Говорят, и Вольстанд договорился о том же. Теперь вольным мастерам придется кормить Мёрцбургский гарнизон.

- А герцог празднует, - заключил Пауль, - Да здравствует герцог!